Социальное предпринимательство

Американка Джанель Керлин, автор книги "Социальное предпринимательство: глобальное сравнение" рассказывает о социальном предпринимательстве. Простыми словами о сложных вещах.

В России, как и в других странах, повышается роль гражданских инициатив, некоммерческих организаций, коммерческих организаций с отчетливо выраженной социальной функцией (речь идет не о «социальной ответственности бизнеса», но о структурах имеющих соответствующую изначальную установку). Появляется речь и о социальном предпринимательстве. Мы побеседовали об этом феномене с известным специалистом в этой области - Джанель Керлин (Janelle Kerlin, Assistant Professor of Public Management and Policy at Georgia State University). Интервью взяла Анна Сакоян.

На каком этапе и при каких условиях мы можем говорить о таком феномене, как социальное предпринимательство?

Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно дать определение социальному предпринимательству. Общее определение, которое я использовала, звучит так: это «использование рыночных в своей основе методов для решения социальных проблем». Речь идет о таких организациях, для которых главная задача состоит как раз в решении социальных проблем. Те структуры, для которых деятельность в социальной сфере второстепенна по отношению к их основной деятельности, мы не считаем социальными предприятиями.

Когда мы смотрим на то, как это работает в разных странах мира, мы видим, что нет никаких стандартизированных параметров, чтобы установить это явление. Нельзя сказать: «в такой-то стране раньше социального предпринимательства не было, а теперь оно есть». Это довольно текучее явление. Собственно, когда я работала над своей книгой, я искала, прежде всего, такие страны, где дискуссия о социальном предпринимательстве переросла уже в относительно большое движение в том или ином секторе.

Скажем, в Европе государство поддерживало социальные предприятия и принимало участие в их развитии, и там это стало широко обсуждаться. В США социальное предпринимательство обсуждают в основном фонды - весьма видные фонды. Они стараются поддерживать их деятельность и распространять о них информацию. В некоторых частях мира эта тема обсуждается в контексте проблематики гражданского общества. Иными словами, речь идет о том уровне, когда эта дискуссия получает значительное освещение - о ней начинают писать СМИ, ею интересуются исследователи.

Каковы проявления этого феномена в разных странах?

Это очень зависит от того, о какой части мира мы говорим. Примером социального предприятия может быть некоммерческая организация, которая по совместительству занимается еще и коммерческой деятельностью, чтобы обеспечить себе средства на выполнение социальной миссии. Это также может быть организация микрокредитования — проекты вроде тех, что разработал лауреат Нобелевской премии мира Мухаммад Юнус в Бангладеш, хотя они не очень распространены в других частях мира. Это также могут быть, так сказать, социальные кооперативы, которые как разновидность социального предпринимательства особенно популярны сейчас в Европе. Так что у социального предпринимательства много различных форм.

Насколько изменилась ситуация с тех пор, как была опубликована ваша книга?

Изменилась, безусловно. В одних регионах больше, в других меньше. Я всё больше слышу об инициативах в области социального предпринимательства в Китае [1]. Хотя там движение пока еще небольшое, в нем есть несколько очень сильных игроков. И я думаю, что как только они получат поддержку от правительства или от частного сектора, они еще шире развернут свою деятельность. Хотя эта тема обсуждается там еще очень мало, но даже в этом есть прогресс по сравнению с тем, что было, когда я только начала свое исследование. Появились также ученые, которые стараются привлечь внимание к этой проблематике.

Что касается России, то у меня нет точных данных о том, на какой стадии находится дискуссия о социальном предпринимательстве, но я подозреваю, что с тех пор, как я начала писать книгу, ситуация изменилась. Если я решу написать новую работу на более широком материале, я, конечно, буду смотреть, что происходит в России.

Удалось ли вам в результате вашего исследования сформулировать более узкое и при этом универсальное определение социального предпринимательства?

Когда дело доходит до точного определения, то разумнее всего вписывать его в региональный контекст - об этом я говорю в первой главе своей книги. В каждом случае социальное предпринимательство развивается с помощью механизмов, которые работают в условиях конкретной страны. Можно попытаться навязать общее определение всем случаям, но тогда для многих стран оно не будет работать. Поэтому лучше всего, если каждый регион сам будет вырабатывать для себя оптимальное определение социального предпринимательства. Для общих исследований феномена подходит то широкое определение, которое я привела вначале.

Каково соотношение терминов «третий сектор» и «социальное предпринимательство»?

Я хочу сначала оговорить на всякий случай специфику терминов social entrepreneurship (на русский обычно переводится как «социальное предпринимательство») и social enterprise (на русский обычно переводится как «социальное предприятие»). В американском словоупотреблении эти термины означают разные вещи. Я не знаю, как эти термины соотносятся в других странах, но в США, когда мы говорим о social enterprise, мы имеем в виду, главным образом, организации. Когда мы используем этот термин, мы подразумеваем, что организация занимается некоторым бизнесом. А когда мы говорим о social entrepreneurship, мы имеем в виду, прежде всего, индивидуальные случаи социального активизма и инновационного подхода. В этих случаях американцы имеют в виду не столько бизнес, сколько новизну идеи, лежащей в основе проекта, который разрабатывает какой-то конкретный человек.

Я говорю это для того, чтобы точнее указать сферу моих исследований. Я занимаюсь, в первую очередь, social enterprise [2], то есть я рассматриваю организации. И именно в таком ключе я могу ответить на вопрос о разграничении социального предпринимательства и третьего сектора.

Начнем с того, что это в большой степени пересекающиеся понятия. Но «третий сектор» также включает в себя институты гражданского общества. Такие организации, впрочем, тоже иногда занимаются каким-нибудь бизнесом — например, продают печенье, как это делают скауты, или футболки. Некоторые некоммерческие больницы и музеи открывают у себя сувенирные лавки. Такая деятельность уже относится к сфере социального предпринимательства. Таким образом, многие организации третьего сектора, не будучи собственно социальными предприятиями, перенимают некоторые практики социального предпринимательства. В этом они, собственно, и пересекаются.

Здесь также следует отметить еще один момент, касающийся социального предпринимательства. Во многих странах, в том числе в США, социальные предприятия – это бизнес, то есть это организации с коммерческой направленностью, зарегистрированные юридически именно в этом качестве. Таким образом,
социальное предпринимательство, с одной стороны, соприкасается с третьим сектором, а с другой стороны - с коммерческим сектором.

В последнее время тема третьего сектора и социального предпринимательства широко обсуждается в Великобритании даже на государственном уровне (проект Big Society). Что вы думаете о таких проектах?

Я думаю, это очень интересный случай, когда правительство до такой степени вовлекается в социальное предпринимательство. С одной стороны, это внушает большие надежды, потому что благодаря этому создается среда, где могут появляться социальные предприятия, которые в иных условиях не могли бы возникнуть. Но с другой стороны, с этим могут быть связаны некоторые проблемы, и иногда большое количество государственной поддержки само по себе становится препятствием к развитию, потому что социальное предприятие, как и любой другой бизнес, должно быть способно существовать самостоятельно и приносить доход. И если оно находится в зависимости от государственного финансирования, то оно никогда не научится быть независимым и успешным игроком на рынке. Так происходит в Великобритании, а также в Южной Корее, где правительство тоже активно поддерживает социальные предприятия. Но я думаю, что это решаемая проблема. Тут дело в том, что люди первоначально не ожидали, что может возникнуть такая проблема, а теперь начинают понимать, что нужно вырабатывать новые подходы к государственному финансированию и к тому, как распоряжаться этими деньгами. Пока что государственное финансирование - это такая палка о двух концах.

Может ли мировое сообщество воспользоваться локальным опытом?

Да, конечно. В США, например, обращаются к опыту Британии, потому что в некоторых штатах эта тема серьезно разрабатывается, особенно в аспекте юридического определения социального предпринимательства. Такого государственного финансирования, как в Британии, у нас, конечно, скорее всего, не будет, но нас в первую очередь интересует британский опыт в плане статуса социального предприятия как юридического лица.

Кроме того, мне известно, что в Южной Корее, где определение социального предпринимательства обсуждалось на государственном уровне, очень интересовались ситуацией в Великобритании и проводили там исследования.

Нет ли в США тенденции к тому, чтобы государство принимало больше участия в деятельности социальных предприятий?

Да, помимо этой волны интереса к юридической стороне дела в США, администрация президента Обамы была заинтересована в развитии социальных инноваций. Поэтому они даже создали специальный департамент, который вначале собирались назвать департаментом социального предпринимательства, но потом им захотелось чего-то более эффектного, и его назвали департаментом социальных инноваций. Этот департамент ежегодно отводит около двух миллионов долларов на поддержание наиболее перспективных инновационных проектов (которые отбираются в результате конкурса заявок). В числе этих проектов встречаются и социальные предприятия. Но, к сожалению, пока что это только очень незначительная помощь. По сравнению с государственной поддержкой в Британии или в других европейских странах, это не такие уж большие деньги. Конечно, хорошо, что предпринимаются хотя бы такие меры, но это еще далеко не полномасштабное участие.

Я также хочу отметить, что в Европе важную роль в оказании помощи социальным предприятиям сыграл Евросоюз. Он также инициировал исследования в этой области. В США это пока не развито до такой степени.

Есть ли какая-нибудь отчетливая разница между американскими республиканцами и демократами в отношении к социальному предпринимательству?

Скажем так: администрация президента Буша не проявляла большого интереса к этой теме, а администрация президента Обамы интересуется ею гораздо больше. Но пока еще рано судить, станет ли поддержка социальных предприятий уделом демократов или республиканцев.

По идее, республиканцам должны нравиться такие проекты. Республиканцы вообще любят бизнес-проекты. Пусть они не очень любят оказывать государственную поддержку, но они всегда приветствуют организации, которые хотят взяться за решение социальных проблем вместо государства. Так что они вполне могут помогать таким проектам, например, в плане законодательства, то есть дать социальному предпринимательству некоторые юридические бонусы. Сейчас, например, у нас есть проблемы с финансированием социальных предприятий. Им трудно собрать начальный капитал, потому что некоммерческие организации, в отличие от обычных компаний, не имеют права привлекать инвесторский капитал. Таким образом, решение некоторых юридических недоразумений способствовало бы развитию социального предпринимательства в США. Это, опять же, не требует больших финансовых вливаний со стороны государства, так что республиканцы вполне могут стать большими сторонниками социального предпринимательства.

Кроме того, республиканцы всегда заинтересованы в поддержке бизнес-стартапов. В правительстве есть соответствующее ведомство, которое занимается малым бизнесом, и туда идет большое количество средств. Имеет смысл обсудить вопрос о том, чтобы учредить аналогичное ведомство для начинающих социальных предприятий, чтобы помогать им встать на ноги. В этом республиканцы тоже могут быть заинтересованы, потому что это будут только стартапы, а не долгосрочное государственное финансирование.

Каково соотношение участия частного сектора и социального предпринимательства в разных общественных сферах в США? Существуют, например, частные тюрьмы. Можно ли представить себе аналогичную организацию среди социальных предприятий?

Существует некая совокупность социальных проблем. Иногда коммерческие компании берутся предоставлять услуги, отвечающие некоторым социальным потребностям. Иногда этим занимаются некоммерческие и гражданские организации. В вашем вопросе упоминаются тюрьмы, и этой сферой в настоящий момент занимаются и государство, и частный бизнес. Не припомню, чтобы я когда-либо слышала о некоммерческих тюрьмах, хороший вопрос.

В остальном – я не знаю точных цифр, но в основном всё зависит от того, о каком секторе социальных услуг идет речь. Например, если мы говорим о домах для престарелых или о больницах, то там исторически было много некоммерческих организаций. Потом возникла идея о том, что существуют состоятельные старики (или их семьи), которые готовы платить за такие услуги. Так стали появляться коммерческие дома для престарелых. В итоге, в США теперь существуют и те, и другие.

То же самое с больницами. Когда-то многие больницы были некоммерческими, а сейчас появилось много коммерческих. Таким образом, существует тенденция к тому, что в некоторых областях общественной сферы появляются организации, предлагающие услуги на коммерческой основе. В других областях это не так. Например, приюты для бездомных – это всё еще удел некоммерческих организаций, зачастую при поддержке государственного финансирования. Так что всё очень зависит от специфики того или иного социального сектора.

А существуют ли государственные приюты для бездомных?

Здесь всё-таки преобладают некоммерческие организации. Государство может помогать им деньгами. Государство может заниматься обеспечением жильем как таковым. Приют – это еще не жилье, это просто большие комнаты с большим количеством кроватей, куда могут обратиться люди, которым больше негде переночевать. Это такое промежуточное жилье, где люди могут подождать, пока государство выделит им собственное помещение, и эту нишу занимают некоммерческие организации.

Согласно вашему исследованию, социальное предпринимательство в США находится на пересечении гражданского общества и коммерческого сектора, а в Европе - на пересечении гражданского общества и государственного сектора. Можете ли вы сказать что-нибудь о специфике социального предпринимательства в странах постсоветского блока?

Я могу рассказать, что мне известно о Польше. Там есть ожидание, что государство должно поддерживать социальное предпринимательство. Думаю, на то есть две причины. Во-первых, люди привыкли к тому, что государство должно обеспечивать социальные потребности, то есть они считают, что это обязанность государства. Во-вторых, они видят перед собой пример Западной Европы: во всех этих странах социальное предпринимательство получает поддержку от государства и Евросоюза. И хотя к этому примешивается некоторое исторически обоснованное опасение, что услуги, предоставляемые государством, будут плохими, они, тем не менее, рассчитывают на помощь государства в социальном предпринимательстве. В первую очередь, конечно, имеется в виду финансирование некоммерческих организаций и кооперативов.
Они не хотят, чтобы государство их учреждало или управляло ими. Они хотят, чтобы государство предоставляло средства частным некоммерческим проектам.

Не могли бы вы, скажем, на примере США, проиллюстрировать, как может варьироваться общерегиональная модель социального предпринимательства в локальных проявлениях?

Думаю, одно из главных региональных различий в США - это разница между восточным и западным побережьем. На восточном побережье преобладает модель некоммерческого социального предпринимательства, то есть некоммерческие организации, которые отчасти занимаются и коммерческой деятельностью, что и делает их социальными предприятиями.

На западе это пошло немного дальше. В Калифорнии, Орегоне, Вашингтоне и других штатах западного побережья идея социального предпринимательства понимается шире. У них, конечно, тоже есть некоммерческие организации, занимающиеся социальным предпринимательством, но там больше коммерческих организаций, которые тоже действуют в этой сфере. Кроме того, помимо общественной проблематики и бизнеса, у них важную роль играет экологическая повестка. То есть их задача не только в том, чтобы бизнес приносил средства для общественной деятельности, но и в том, чтобы этот бизнес был экологичным. Поэтому в их случае говорят о тройной повестке (бизнес плюс общество плюс экология) в противоположность двойной повестке (бизнес плюс общество) обычного социального предпринимательства.

В целом, на западе социальное предпринимательство в большей степени представляет собой идеологическое движение. Отчасти это связано с тем, что там находится Силиконовая долина и там появляется больше новых инновационных стартапов (в частности, доткомов). Там много молодых предпринимателей, воспитанных на ценностях социальной ответственности. Они склонны серьезно вкладываться в социальное предпринимательство или хотя бы учитывать социальную проблематику в своих бизнес-стратегиях (взять хотя бы Google). Всё это способствует тому, что на западе США складывается более плодородная для социального предпринимательства среда, нежели на востоке.

Какую роль социальное предпринимательство играет в самоидентификации людей? Связано ли это как-нибудь с конкретной культурной средой?

Да, безусловно, культурная специфика играет здесь важную роль. Но я думаю, что во многих странах это явление еще недостаточно распространено, чтобы оказывать ощутимое влияние на самоидентификацию. Здесь, пожалуй, есть одно исключение. Это Бангладеш и те области, где большое распространение получило микрокредитование, которое сказалось на том, как люди себя воспринимают. Особенно те, кто непосредственно этим занимается. Возможность участвовать в микрокредитовании и получать таким образом финансовую самостоятельность вызывает гордость. И когда люди видят, что это становится распространенной практикой, это существенно повышает самооценку у представителей всего региона. В этом случае мы можем говорить о том, что самоидентификация людей изменилась. Когда определенная практика получает большое распространение в той или иной области, ее жители начинают воспринимать себя по-новому.

Какие динамики наблюдаются в глобальных масштабах?

Безусловно, разные страны и регионы взаимно влияют друг на друга. Мы уже говорили об этом на примере Великобритании и Южной Кореи, где происходит очень интенсивный обмен информацией. Аналогичная картина наблюдается в случае с Японией. Японские ученые проводят исследования в США, Европе и Великобритании, чтобы в дальнейшем привить подобные практики в японской среде. Кроме того, уже упоминавшиеся страны Восточной Европы стремятся перенять модели социального предпринимательства, которые они наблюдают в Западной Европе. Можно также вспомнить Зимбабве и Замбию, где распространяются идеи микрокредитования (в первую очередь, через посредничество международных негосударственных организаций). Таким образом, обмен идеями и моделями происходит, и в перспективе он может стать еще более интенсивным. Но, опять же, здесь должен быть очень осторожный подход, потому что у каждой страны и у каждого региона свой особый контекст, и чтобы идея сработала, она должна точно соответствовать этому контексту. Это, в первую очередь, задача тех, кто, собственно, импортирует новые идеи. Они должны подстраивать их под определенную среду и ее культуру.
Механическое перенесение модели из одной страны в другую работать, скорее всего, не будет.

Например, микрокредитование далеко не везде оказывалось эффективным именно потому, что модель не была адаптирована.

Каковы перспективы социального предпринимательства? Есть ли тенденция к унификации?

Мне не очень нравится идея унификации формальных признаков социального предпринимательства. Но мне нравится идея движения за повышение осведомленности о социальном предпринимательстве. Это разные вещи. Чем больше люди узнают о социальном предпринимательстве и его возможностях, тем лучше. Но применение этого знания на практике должно быть вписано в конкретные условия. Для информирования и создания такого движения достаточно того общего определения, которое я приводила вначале (использование рыночных методов для решения социальных проблем). А потом уже, исходя из местной специфики, нужно решать, кто будет финансировать и кто станет приводить это в исполнение.

Возможен ли сценарий, при котором социальное предпринимательство заменит собой прочие институты во всех секторах?

В каком-то смысле замена уже происходит. Я имею в виду коммерческие организации, которые решили перенаправить всю свою прибыль или значительную ее часть на благотворительные нужды. Это в своем роде свидетельствует о том, что социальное предпринимательство начинает замещать собой бизнес-сектор. Некоторые говорят о том, что в перспективе все коммерческие фирмы превратятся в социальные предприятия. В частности, одни, например, будут обеспечивать рабочие места людям, которым трудно найти работу в обычном бизнесе; другие, в свою очередь, будут активно заниматься благотворительностью, пользуясь своей прибылью. Так или иначе, бизнес будет вынужден переосмыслить свои задачи.

Сейчас, по крайней мере, в США, все юридические требования к бизнесу заключаются, прежде всего, в том, чтобы защитить инвестора, чтобы благодаря этому бизнесу инвестор получил как можно больше прибыли, иными словами – обогатился. Главная цель бизнеса состоит в том, чтобы получать деньги.

Сейчас многие социальные предприниматели говорят: нет, здесь необходимы изменения. Цель бизнеса должна быть не в том, чтобы обогатить отдельного человека, а в том, чтобы помогать всему обществу. Возможно, благодаря коммерческой деятельности обогатится и инвестор, но это должно быть побочным эффектом, а не целью. Таким образом, идеи о том, чтобы заменить бизнес социальным предпринимательством, развиваются. Существуют и отдельные примеры такого смещения приоритетов. Хотя, конечно, до полного воплощения этих идей еще далеко. По крайней мере, в США.

А возможность заменить государство?

Думаю, государство никуда не денется, и для него всегда найдется работа. Пусть даже оно станет меньше участвовать в обеспечении общественных нужд, всё равно будут задачи, которые должно будет решать именно государство.

Была ли какая-нибудь реакция на вашу книгу со стороны социальных предпринимателей?

Хороший вопрос. Я не знаю, смогли ли социальные предприниматели почерпнуть из моей книги что-то новое. Это, в первую очередь, научная работа. В ней не так много внимания уделяется практике. Я была бы рада, если бы эта книга заинтересовала действующих социальных предпринимателей, но всё-таки целевая аудитория этой книги – научное сообщество. К сожалению.
Мне бы хотелось, чтобы некоторые идеи этой книги как-то достигли самих социальных предпринимателей.

Это в принципе возможно. Например, эту книгу используют в своей программе некоторые колледжи; вероятно, в дальнейшем кто-то из их студентов займется социальным предпринимательством.

Есть еще американская организация Ashoka. Это фонд, который занимается поддержкой индивидуальных социальных предпринимателей. Они, в частности, известны тем, что они стремятся поддерживать развитие социального предпринимательства в разных странах. Они также открыли проект углубленного изучения социального предпринимательства. В рамках этого проекта они рассылают всем интересующимся научные работы по этой теме. Таким образом, идеи исследователей тоже могут достигать социальных предпринимателей. Так что я не знаю, прочитают ли социальные предприниматели мою книгу, но такой шанс есть.

Существуют исследовательские центры, которые специализируются на изучении третьего сектора и социального предпринимательства. Например, Third Sector Research Centre, который открыто публикует на своем сайте массу научных работ, посвященных этой теме. Для кого пишутся эти работы?

Многие исследователи, и я в том числе, конечно, хотели бы, чтобы их работы прочитали практикующие предприниматели. Для многих из нас это главная цель. Но главная проблема здесь заключается в том, как донести до них эту информацию. Я думаю, что упомянутый Third Sector Research Centre занимается, прежде всего, академическими исследованиями. Но, так или иначе, его вебсайт, как и ему подобные, - это попытка вступить в контакт с социальными предпринимателями, хотя прямого пути к этому пока нет.

Кроме того, в некоторых странах в таких исследованиях заинтересованы правительства. Тот же Third Sector Research Centre в Великобритании получает значительную государственную поддержку. Хотелось бы надеяться, что результаты этих исследований будут учитываться. Это тоже один из способов контакта между учеными и социальными предпринимателями.



[1] В книге Джанель Керлин оговаривается, что данные по Китаю и России и странам Ближнего Востока в ней не приведены, потому что на момент проведения исследования (середина 2000-х гг.) никаких сведений о развитии там социального предпринимательства не было.

[2] В дальнейшем в беседе Керлин употребляет термин social enterprise как в значении «социальное предприятие», так и в значении «социальное предпринимательство».

Источник: Полит.ру

Дата публикации: 26 марта 2012