Интервью с Евгением Шлемовичем Гонтмахером

Профессор, доктор экономических наук Евгений Гонтмахер является членом Правления Института современного развития, руководит Центром социальной политики Института экономики РАН. В разные годы он работал начальником управления Минтруда России, заместителем министра социальной защиты населения РФ, заместителем Председателя Совета по социальной политике при Президенте РФ, являлся научным руководителем Межведомственного аналитического центра социальных инноваций, начальником Департамента социального развития Аппарата Правительства РФ. В Российском союзе промышленников и предпринимателей Е.Ш. Гонтмахер курирует вопросы социальной ответственности бизнеса, опубликовал более 100 работ по вопросам социальной политики.


Игорь Ядрошников: Какие бы Вы выделили основные проблемы на пути продвижения социального предпринимательства в России? 

Евгений Гонтмахер: Основная проблема – системная. Социальное предпринимательство – это малый бизнес, а не крупная корпорация, как Газпром. А на пути малого бизнеса, как мы знаем, стоит масса препятствий. Даже Путин в свою бытность Президентом называл положение малого бизнеса «ужасающим». Если у нас положение малого бизнеса в корне поменяется, без чего, кстати не сформировать современную экономику, то тогда наверное появится возможность продвигать СП. 
В моём представлении СП – это производство товаров и услуг, в которых остро нуждаются люди, например - уход на дому за инвалидом, престарелым человеком, это обучение, что-то связанное с охраной здоровья граждан. 
И обязательно это должна быть конкуренция. В социальном секторе есть государственные предприятия, где работают люди и получают за это деньги. Но мы же с вами говорим о предпринимательстве, а это в первую очередь – бизнес, то есть извлечение прибыли. Да, есть некоммерческие организации, которые, например, издают книги, но у них есть ограничение – всю прибыль они должны вложить в уставную деятельность. Чем тогда отличается социальное предприятие от НКО? Тем, что в случае с социальным предприятием прибыль используется на развитие только если акционеры имеют глубокие социальные ориентации, в принципе они могут присвоить её себе. Это не должно быть запрещено и это не должно осуждаться. 
Государство объявляет конкурс и заявляет, что оно готово потратить определённые средства на то, чтобы предоставить услуги тем, кто в этом нуждается. Претендуют государственное предприятие, общественная организация и частное предприятие. И критериями победы в конкурсе должны стать гарантии качества предоставляемых услуг, более высокая эффективность использования выделяемых средств. При этом, частное предприятие имеет право использовать полученную прибыль так, как ему угодно. 
Пытаясь определиться с термином «социальное предприятие» сложно и вряд ли правильно руководствоваться критерием социальной направленности деятельности – тот же самый Газпром ведь тоже выполняет социальные функции и оказывает много социальных услуг и своим работникам, но всё-таки основная его деятельность – в другом. 
То есть, по моему мнению, социальное предпринимательство – это, во-первых, бизнес, основной целью которого является выполнение некоей социальной функции и, во-вторых, это не благотворительность, а бизнес, стремящийся к получению прибыли и это нормально. А социальные функции у нас в стране определяются конституцией – это здравоохранение, образование, социальная защита. Я знаю, что у Фонда «Наше Будущее» более узкая трактовка этого термина, но данная тема – предмет для дискуссии. 


И.Я.: Почему в России доверие к государственным попыткам по снятию социальной напряжённости выше, чем к организациям, занимающимся продвижением СП и преследующим те же цели? Насколько государство на нынешнем этапе готово делегировать свои полномочия в этой области? 

Е.Г.: Дело в том, что у нас в России социальное предпринимательство слабо развито и с ним мало кто сталкивался. Государство ещё с советских времён, когда предпринимательства не было как такового, взяло на себя всё. Потом, в 90-е годы появилась благотворительность. Но этот сегмент ещё совсем «свежий», поэтому люди ещё не очень отличают его от всего остального. Традиционно, особенно для людей пожилого возраста, инвалидов, государство – это институция, которая должна им что-то гарантировать. Так что это вопрос психологической непривычки и ограниченности масштабов. 
А делегировать свои полномочия государство не готово, поскольку не доверяет гражданскому обществу и системно не доверяет бизнесу. К сожалению, оно самодостаточно, не умеет и не хочет вести диалог, не видит партнёров. Хотя справедливости ради надо отметить, что есть отдельные регионы, где на аутсорсинг благотворительным и частным организациям отдаются некоторые социальные услуги. Но пока это – отдельные примеры инициативы со стороны отдельных губернаторов. Характерный пример – Пермь, где уже несколько лет проводятся конкурсы на получение муниципального заказа, в которых могут участвовать частные компании. 


И.Я.: Каковы должны быть действия государства по стимулированию социального предпринимательства в России? В какой степени деятельность СП должна контролироваться госорганами? 

Е.Г.: Каждое такое предприятие должно получать лицензию, патент. А лицензирование должно осуществляться исходя из понимания обществом того, что оно на самом деле считает для себя необходимым, например – улучшение положения детей, инвалидов, развитие образования. Но именно лицензия может служить подтверждением того, что ты причастен к выполнению важнейших социальных функций. И, кстати, патентный подход позволит максимально упростить процедуры проверок и контроля с точки зрения коррупции и «взяткоёмкости». Плюс к государственному контролю мне кажется очень важным привлекать общественность. И это очень просто – если организация декларирует, что она решает проблемы инвалидов, то можно обратиться в то же самое региональное общество, объединяющее инвалидов, и поинтересоваться – помогает она им, или нет. 

И.Я.: Как должно быть трансформировано текущее российское законодательство для успешного развития СП? Какую бы Вы предложили схему налогообложения для социальных предпринимателей и участников СП? Возможны ли в этом случае льготы? 

Е.Г.: Безусловно необходимы налоговые послабления на виды услуг, которые являются самыми необходимыми с точки зрения общества. Например – работа с социально-незащищёнными категориями населения – с детьми, инвалидами, стариками. Здесь нужны налоговые преференции, которых нет. 
При этом есть и очевидные несовершенства в законодательстве. Так бюджетный кодекс запрещает напрямую переводить бюджетные деньги напрямую в организации, выигравшие конкурс на оказание социальных услуг. И местным властям приходится обходить эти ограничения, перечисляя средства как гранты, например. Многие губернаторы себя просто этим не утруждают – а зачем? Есть же муниципальная контора, в которой, правда деньги либо разворовываются, либо просто неэффективно используются. 
Говоря о льготах, я думаю, что для подобного рода предприятий аренда помещений и подключение к инфраструктуре (вода, электричество, канализация) должны быть бесплатными, или почти бесплатными. То есть, по этим параметрам они должны быть уравнены с муниципальными предприятиями, чтобы обеспечить равные «условия игры» и равноправное участие в конкурсах. Таким образом, если государство признаёт, что эта организация выполняет социально-значимую функцию для этого микрорайона, посёлка, города, то у неё должны быть существенные льготы, уравнивающие его с муниципальными организациями. 

И.Я.: Многие Ваши работы посвящены пенсионной реформе и положению пенсионеров в России. Какие Вы видите пути вовлечения пенсионеров в проекты социального предпринимательства? Как вы оцениваете морально-психологическую готовность пенсионеров к этому? 

Е.Г.: В социально-ориентированном предпринимательстве пенсионеры в первую очередь являются потребителями услуг. Хотя возможны и самые разные варианты, допустим по уходу за престарелыми. Так если одному пенсионеру необходим уход, а неподалёку живёт другой, вполне здоровый пенсионер, то они вполне могут помочь друг другу. Один получает необходимую ему помощь, а второй получает возможность заработать и при этом ему никуда не надо ездить. И, насколько мне известно, пенсионеры очень любят, когда в их деятельности присутствуют гибкость, забота, душевность. 

И.Я.: Имеет ли будущее, на Ваш взгляд, социальное предпринимательство в сферах экономики, традиционно считающихся «бюджетными» (здравоохранение, образование, культура)? 

Е.Г.: Да! Частная школа, частная больница, частная поликлиника. Даже, может быть, театр, если в этом районе, по мнению муниципалитета, его не хватает и со стороны властей есть готовность предоставить льготы и дотации, о которых мы уже говорили. Это могут быть не только налоговые льготы, а и безвозвратные ссуды, например. Естественно, при жёстком механизме контроля их использования. 

И.Я.: Возможно ли осуществление специальных государственных кредитных программ для социальных предпринимателей (как форма стимулирования СП)? Есть ли опыт подобного рода программ в мировой практике? 

Е.Г.: Я думаю, что в данном случае схема помощи могла бы выглядеть следующим образом: когда социальный предприниматель должен иметь возможность в специализированных фондах взять кредит под нулевой процент, а государство должно компенсировать фонду разницу до среднего по рынку процента по кредитам. Это – мировая практика, которая уже работает, причём фонды не должны быть большими, но их должно быть много, что называется, «в шаговой доступности» от малого бизнеса в регионах в первую очередь. Лично я – сторонник максимальной децентрализации. 

И.Я.: Реально ли вовлечение маргинальных сегментов общества в СП (лица без определённого места жительства, наркозависимые и пр.)? 

Е.Г.: Я отношусь к этому крайне скептически, поскольку у этих людей уже сложилась достаточно специфическая психология, и они не могут и не хотят системно работать. Это не значит, что им не нужно помогать и заниматься их проблемами. 

И.Я.: На Ваш взгляд, опыт каких стран в области СП может быть применён на российской почве с наименьшими трансформациями? 

Е.Г.: Сложно ответить однозначно, поскольку в каждой стране есть свой, специфический опыт и нам лучше выбрать какие-то наиболее удачные элементы, а не копировать слепо. Но в наибольшей степени можно ориентироваться на скандинавские страны – Швецию, Норвегию, Финляндию – у них исторически сложилась очень крепкая социальная политика, которая позволяет сейчас называть их социально ориентированными государствами. Там очень велика доля малого бизнеса при гибкой налоговой системе и низком уровне безработицы. И плюс к этому в этих странах есть определённые этнокультурные особенности, традиция нестяжательства например. 

И.Я.: Каковы, по Вашим оценкам, пути привлечения молодёжи в социальный сектор (в том числе – и в СП)? 

Е.Г.: Конечно, предпринимателями должны становиться достаточно взрослые люди, имеющие опыт бизнеса, которые знают, как эффективно вести дело и извлекать прибыль, нести ответственность за свои решения и своих работников. А для молодёжи – школьников, студентов – работа в социальном сегменте может стать прекрасной школой пусть с небольшим, но всё же заработком, пробой сил в какой-то мере. 

И.Я.: Какие пути, на Ваш взгляд, целесообразно избрать для продвижения темы социального предпринимательства в России как среди потенциальных предпринимателей, так и в обществе в целом? Сколько времени по Вашим оценкам может потребоваться для того, чтобы «приучить» россиян к СП? 

Е.Г.: Очень многое здесь будет зависеть от политики, проводимой местными администрациями. Чем больше они будут уделять внимания частным предприятиям, работающим в социальном секторе, рассказывать о них по телевидению и радио, встречаться с ними персонально на уровне мэров и глав администрация, награждать отличившихся наконец – тем лучше. Ведь чаще всего люди, сознательно избравшие для себя путь служения обществу, обладают незаурядными моральными качествами и вполне достойны поощрения. Но ввиду инерционности нашего общества процесс это небыстрый и счёт здесь идёт на годы, если не на десятилетия. 

И.Я.:  Каково будущее СП в России и в мире? Как Вы оцениваете потенциал СП в мире и в России в среднесрочной перспективе? Какова будет доля СП в мире и в России? Насколько мощен у нас в стране ресурс общественного сектора? 

Е.Г.: Начну с конца: общественный сектор у нас объективно слаб и его доля в ВВП составляет по официальным данным всего 1,5 – 2% от ВВП при среднемировых показателях в 2 – 2,5 раза выше. Если государство создаст все те условия, о которых мы говорили, то мы можем увеличить эту долю уже в ближайшие годы и, как ни парадоксально, кризис нам в этом может помочь: появится достаточно большое количество обездоленных людей, тех, кто готов сменить род занятий, согласен на невысокий доход ради того, чтобы не оказаться безработным. И государство не должно само напрямую ничем заниматься – его задача максимально отдать всё на аутсорсинг и только контролировать процесс либо самостоятельно, либо через общественные организации, НКО. В целом, это вопрос развития у нас в стране институтов гражданского общества – тогда мы добьёмся увеличения показателей в разы. 
 

Специально для портала "Новый бизнес: социальное предпринимательство"

Декабрь 2008 

Дата публикации: 22 декабря 2008