Социальное предпринимательство в России: попытка идентификации

В сегодняшней России есть те, кого можно назвать социальными предпринимателями. Проблема в том, что многие из них не знают, что их деятельность так называется. Попытаемся помочь им. Заодно и проясним,  что это за явление – социальное предпринимательство, которое всколыхнуло мировые рынки и за считанные десятилетия стало не просто популярным, а прямо-таки модным.     

Идея зарабатывать деньги зародилась на заре человеческой истории. Но всегда были люди, которые считали главным не получение прибыли, а выполнение социальной миссии. Так появился некоммерческий сектор. Потом кто-то догадался обеспечивать переток средств из коммерческого сектора в некоммерческий для реализации важных социальных программ. В последние 20–30 лет на мировом рынке сложилась группа предприятий, которые, не являясь в чистом виде ни коммерческими, ни некоммерческими, обладают признаками и тех, и других. Оказывая услуги с целью получения прибыли, они исходят из заранее предопределенной социальной миссии, и именно реализация этой миссии является основой для ведения коммерческой деятельности.
 
Одно из направлений социального предпринимательства – микрофинансирование – в России практически сложилось как подкласс, убежден президент Российского микрофинансового центра Михаил Мамута. Оно достаточно успешно справляется с финансированием начинающего бизнеса. И для этого сектора вопрос идентификации, статуса социального предпринимательства далеко не праздный. Он имеет не только теоретическое, но и важное прикладное значение. Вопрос «кто ты есть и что делаешь» вовсе не так прост, как может показаться на первый взгляд. Даже самим участникам микрофинансового рынка – тем, кто занимается в нашей стране микрокредитованием, – порой непонятно, является ли коммерцией то, что они делают. С одной стороны, их деятельность носит некоммерческий характер, поскольку они поддерживают малоимущих, помогают стартующему бизнесу – делают то, от чего коммерческие банки отказываются. С другой стороны, они зарабатывают на этом деньги, за что их, кстати, нередко критикуют. Ведь у нас принято считать, что на некоммерческой деятельности нельзя зарабатывать. 

К сожалению, на государственном уровне понимания социального предпринимательства нет, как нет в нашей стране и сложившихся представлений о нем. Бытует два достаточно примитивных подхода. Если ты коммерческая организация, не надо рассказывать, какой ты хороший и помогаешь бедным, зарабатывай деньги, плати налоги, перечисляй пожертвования тем организациям, которым необходимо их перечислять – некоммерческим. А если ты организация некоммерческая, не зарабатывай, живи на пожертвования, раздавай деньги бедным. Хорошо бы социальным предпринимателям получить налоговые преференции. С классическим бизнесом и некоммерческими организациями все вроде ясно. Коммерческие компании должны платить налоги, некоммерческие – нет. А социальное предпринимательство – явление пограничное. Должны ли касаться социальных предприятий специальные налоговые решения? Мировой опыт говорит о том, что должны.  Но наше государство, в частности Минфин, прежде чем на это пойти, должно сначала понять, о чем мы говорим. И к этому пониманию все мы – общество, предприниматели, исследователи, власти – должны прийти.

Меж тем социальное предпринимательство уже широко распространено на Украине и в Казахстане. Трудно сказать об успехах их социальных предприятий, но украинцы, например, много ездят на конференции, посвященные этой теме. В украинской литературе это понятие активно присутствует, есть и ссылки на международные организации, занимающиеся продвижением социального предпринимательства в мире: «Ашоку», фонд Сколла и некоторые другие. 

Социальное предпринимательство – очень популярная на Западе тема. Там дискуссии и споры относительно него вызваны тем, что исследователи называют кризисом некоммерческого сектора. Кризис этот связан с исчерпанием ресурсов и бюрократизацией услуг государства, понижением эффективности государственной социальной политики, государства (а некоммерческие организации на Западе, напомним, активно взаимодействуют с государством), значительным отставанием его от запросов общества и трудностями удовлетворить расширяющиеся потребности населения. На этом фоне в социальную сферу приходит бизнес, и оказывается, что НКО не в состоянии конкурировать с бизнесом. 

Помимо этого, на социальное предпринимательство зарубежные исследователи возлагают особые надежды как на механизм, способный ответить на новые вызовы времени: усиление неравенства, глобализацию и обострение  проблем, вытекающих из неравенства между бедными и богатыми странами, не вовлеченными в экономику сферами жизни, и конечно, бедственное положение населения многих стран. От социального предпринимательства ждут решения этих проблем, отсюда и пристальное внимание к нему.

Пришло время и российских исследований в области социального предпринимательства: есть ли оно у нас и в какой форме, почему не закреплено это понятие в общественном мнении, в каких вариациях существует социальное предпринимательство в разных странах и что наша страна может или не может взять на вооружение. И даже если вообще никакое из принятых в мире определений нам не подходит, это приближает нас к пониманию специфики не только отечественного бизнеса, но и социальной политики России и развития общества.

Наиболее распространенные в мире определения социального предпринимательства группируются вокруг двух аспектов, обращает внимание Александра Московская. Одни исследователи настаивают, что это предпринимательство особого рода, и в этом смысле много говорится об инновациях и преобразовании социальной среды. Социальный предприниматель замечает некое негативное равновесие, исключенность группы людей из системы получения благ или продвижения куда-либо, и находит ресурсы (в том числе те, которых не видят другие) и исправляет ситуацию. Происходит мини-революция, в результате которой общество меняется и обретает новое состояние равновесия с более благоприятным положением тех или иных социальных групп. Отметим, что грантодающие организации, продвигающие идею социального предпринимательства, часто игнорируют его коммерческую составляющую. Для них гораздо важнее творческий компонент. Другой взгляд на социальное предпринимательство определяется требованиями если не экономистов, то тех, для кого коммерческая сфера более близка. Приверженцам этой точки зрения важно, что предприятие действует на коммерческих началах, на конкурентных основаниях. Они считают социальное предпринимательство, если оно экономически эффективно, социальным лифтом. 

Самое простое из существующих определений социального предпринимательства – коммерческое предприятие социального назначения, где социальная цель и социальная миссия являются преобладающими. Но чем тогда оно отличается от организаций некоммерческого и коммерческого сектора? Идея социальной ответственности бизнеса завоевала популярность в мире. Оказывается, что социальная ответственность дает предприятию конкурентное преимущество, и крупные компании, пытающиеся выйти на международный рынок, стремятся сформулировать социальную миссию. Чем в данном контексте отличается социальная миссия СП от миссии коммерческой компании? Прежде всего тем, что для коммерческой компании это способ облагородить бизнес, расширить его, но приоритетом для них все равно остаются прибыль и коммерческий результат. Социальное же предприятие создано ровно с противоположной целью – для выполнения социальной миссии. Чем отличается СП от некоммерческой организации? НКО может предоставлять услуги за плату, когда, например, она организует конференции или распространяет книги. Но это не главное в его работе. Основное направление работы и планирование социальных программ и решений НКО определяется грантодателями и фондами, а это иной, по сравнению с социальными предприятиями, тип. Возможностей экономического развития, управления и достижения экономических выгод у социального предприятия как независимой и самоокупаемой организации гораздо больше.

У исследователей есть ощущение, что социальное предпринимательство связано с провалами рынка либо государства. Мы имеем дело с социальными сетями, с бизнесом, ориентированным на некие ценности. В связи с этим у участников дискуссии возник вопрос: «Не является ли социальным предприятием классическая сицилийская мафия?»… 

Здесь остановимся. Очертим границы социального предпринимательства. И главным маркером для этого будет социальное благо. Социальное предпринимательство действительно может быть альтернативным решением государственных проблем. Другое дело, способствует ли ему государство. Это следующий вопрос. И он связан с понятием социального блага. Понятно, что для организаторов социального предприятия благом является то, что они определили как таковое. Если социальный предприниматель пытается решить проблемы бездомных, это одно представление о благе. Если хочет поселить в зоопарках бесхозных слонов и лечить их, чтобы люди научились уважать старых и больных животных, это другое благо, находящееся в социальной иерархии на другом месте, но тоже имеющее право на существование. Чтобы отсечь такие примеры, как мафия (общественно порицаемые, но отдельными социальными группами воспринимаемые как социальное благо), есть законодательство, есть публичное обсуждение, есть запреты. В конечном счете, каждое общество использует разные механизмы для социальной оценки – благую цель преследует предприниматель или нет. В нашей стране, где многое огосударствлено, самым громким выразителем социального блага является государство. Для нас актуальны совершенно другие проблемы: как активизировать других, альтернативных государству субъектов, которые смогут заявить о том, что есть социальное благо. В зарубежных исследованиях, по словам Александры Московской, определений того, что есть благо, не встречается. Возможно, потому что большинства разметки – что есть благо – не требовала сама система организации западного общества.

Теперь, имея некоторые маркеры, можно попытаться ответить: относятся ли к социальному предпринимательству такие предприятия, как «Арзамас-16» (где собирают и разбирают ядерные заряды), Московский институт теплотехники (где делают ракеты «Тополь-М»)? Несмотря на то, что ни одно, ни другое не имеет смысла вне социальных целей, это не социальное предпринимательство. Все это государственные предприятия, тогда как в контексте социального предпринимательства мы говорим о предприятиях, созданных отдельными людьми с социальной целью.

Социальное предпринимательство представляет собой богатую палитру предприятий и деятельности. Чтобы оно было успешным, важно, чтобы социальные цели и экономические ресурсы и выгоды были просчитаны. Тогда предприятие оказывается и устойчивым, и эффективным – социально и экономически. 

Мы уже останавливались на отличии социального предпринимательства от некоммерческой организации. Продемонстрируем его на примере. Распространенное во многих странах направление деятельности НКО – помощь бездомным: обеспечение их пищей, ночлегом, предоставление возможности помыться, реализация отдельных программы по здравоохранению. Когда такое некоммерческое предприятие становится социальным? На Украине организовано производство мебели из лома, собранного на свалках. Это не просто сбор дряхлой мебели, несмотря на то, что здесь используются ресурсы, которыми пренебрегает обычная коммерческая организация. Плюс для экономики в том, что ресурсом становятся вещи и ниши, которые с точки зрения традиционных экономических законов таковыми не являются: мебельный лом и бездомные, которые не вовлечены в рынок труда. Но для того чтобы такое предприятие работало, необходимо учитывать множество обстоятельств. Нужно позиционировать себя на рынке и понимать, кто будет покупать такую мебель. Допустим, это люди с низкими доходами. Но тогда надо предусмотреть ситуацию, когда не только доходы не будут расти, но и появятся предприятия с дешевым производством мебели. Допустим, речь идет о краткосрочной перспективе. Нужно думать о бесперебойной поставке рабочей силы в виде бездомных, учитывая, что предприятию придется столкнуться с постоянным отбором людей, способных работать, потому что часть бездомных неквалифицированные или низкоквалифицированные работники. С другой стороны, даже при очень большой успешности неизбежна «выбраковка» рабочих: часть людей не смогут отказаться от бездомной жизни и вернутся в нее. Надо быть готовыми регулярно получать необученную рабочую силу и обучать ее, приспосабливать к работе. Подобное предприятие, безусловно, является социальным лифтом для бездомных. Но чтобы оно было перспективным, очень многое должно быть просчитано коммерчески. 

Социальное предпринимательство богато на оригинальные решения. Есть примеры СП гораздо менее безусловные с точки зрения принятия обществом, но тоже очень важные. Зоопарк в Вашингтоне решил производить продукт зоопарка – помет слонов – в качестве удобрения. Его продают за символическую плату, и это очень оживляет отношения с посетителями. Такой ход вполне отвечает моде на экологическую чистоту. Здесь нет четкой социальной цели и продвижения чего-либо, кроме маркетингового хода – оживления отношений зоопарка и  потребителя. Но есть и другой пример с тем же «продуктом» – в зоопарке Бангкока. Там из слоновьего помета производят довольно дорогую высококачественную бумагу и упаковку. И они хорошо покупаются прежде всего западными социально ответственными туристами, озабоченными проблемами экологии. Но что важно для зоопарка? Что это очень доходная деятельность, которая развернулась так широко, что зоопарк вынужден был наладить сбор помета в слоновниках других городов. Деньги от продажи бумаги идут не только на поддержание жизни зоопарка, но и на развитие дружественных ему организаций по защите животных. Здесь мы видим пример социального предпринимательства совершенно иного типа и на первый взгляд с совершенно эпатажным рыночным ходом, который на поверку оказался очень успешным.

Каждый отдельный пример СП нужно рассматривать тщательно и осторожно, соглашаются исследователи. Может случиться так, под вывеской СП скрывается нечто, не имеющее ничего общего с социальным предпринимательством. Но возможно и обратное. Например, производство лекарств. Если это бизнес, если основной целью производства является не решение социальных проблем, а извлечение прибыли, то это не СП в смысле двойственности социальной и коммерческой целей. Но возможны и переходные формы: если люди хотят производить только социальные товары, стоит ли за этим социальная миссия, есть ли бизнес-план, производит ли предприятие что-то еще, основной ли это источник прибыли? Основанием для определения предпринимательства как социального могут быть нюансы.

В России не может быть заимствовано ни одно из предложенных западными исследователями определений, настаивает социолог Алла Чирикова. Применительно к нашей стране важными признаками социального предпринимательства являются самоорганизация, согласие на низкие прибыли и достижение социально значимых целей. 

Скептически настроенные экономисты и социологи даже говорят, что социальное предпринимательство имеет косвенное отношение к России. Здесь у него либо нет перспектив, либо такие предприятия будут созданы по политическим основаниям, и это будет вредно для экономики, утверждает Яков Паппэ. Востребованность идеи социального предпринимательства в Западной Европе он объясняет тем, что это территория с весьма высоким жизненным уровнем и трепетным отношением к социальному неравенству, куда постоянно приезжают мигранты, создавая зоны застойной бедности и неуспешности с точки зрения большей части общества. Каждый, кто живет в России, понимает, насколько эта ситуация отличается от нашей.

По мнению Владимира Беневоленского из Московского общественного научного фонда, бангладешский «Грамин», египетский «Секем» – все это примеры социального предпринимательства характерные для переходных и  постколониальных экономик, и успех их заключается в том, что в рынок некими предпринимательскими решениями вовлекают тех, кто не нашел себя в современности. Основной ресурс такого социального предпринимательства – реанимация традиционных ремесел.

Почему же Америку и Европу так привлекли эти примеры, что они попробовали адаптировать их к своим условиям? Ответ в том,  что и развитые страны мучает застойная бедность. Или техническую помощь надо бесконечно оказывать, или реанимировать. В Германии, например, экономический рост в последнее время обходит стороной не только традиционно бедные слои населения, но и значительную часть среднего класса. Поэтому европейских экономистов волнует вопрос о типах предпринимательства, которые могли бы позволить все большему числу граждан подключиться к успехам экономики. Владимир Беневоленский делает вывод о том, что для развития в России социального предпринимательства первого типа оснований нет: традиционные ремесла за годы социализма умерли. Но искать российские развороты социального предпринимательства необходимо.

Единичные социальные предприниматели в России уже появились, и игнорировать их, решающих острые социальные проблемы, было бы, по меньшей мере, несправедливо. Чтобы социальное предпринимательство как феномен прижилось в нашей стране, важно понять, есть ли у нас человеческие и социальные ресурсы для него, и если есть, то в каких стратах.

Можно попытаться определить социальное предпринимательство через его функции. В чем состоит одна из важнейших его функций? Капитализм делит людей на успешных и неуспешных. Социальное предпринимательство может быть социальным лифтом для тех, кто не преуспел в силу разных причин: образование ли не позволило, родители не помогли и т. п. Социальное предпринимательство поможет  им создать новое предприятие, которое станет конкурентом уже утвердившемуся на рынке. То есть оно – прекрасный механизм вброса на рынок новых конкурентоспособных авторов, которые будут конкурировать с успешными (последние, к слову, далеко не всегда эффективны). Это чрезвычайно полезно для российского рынка. К тому же социальное предпринимательство, понимаемое таким образом, способно изменить отношение общества к предпринимательству вообще. В регионах часто успешны те предприятия, которых допустили до рынка, но они неэффективны. Из-за этого любой бизнесмен в глазах населения всегда выглядит как тот, кто украл, а не как тот, кто создал. И если благодаря социальному предпринимательству будут появляться примеры, когда создается нужная в глазах граждан вещь, и создается предпринимателями, не исключено, что удастся изменить отношение к российскому бизнесу. В этом смысле это перспективная модель.

Есть ли в России ресурсы для развития социального предпринимательства? Есть ли те, кто  согласен делать нечто ради достижения социально значимых целей, кто заранее рассчитывает на низкие прибыли и согласен создать формальную или неформальную группу для достижения этих целей? 

Да, такие люди у нас есть. В этом можно быть  уверенными. Мы представляем Россию как систему мегаполисов, а людей, которые в ней живут, как людей, имеющих широкий выбор на рынке труда, говорит Алла Чирикова. Но Россия очень неоднородная страна, где очень много сельских поселений и возможности на рынке труда очень скупы. В регионах наблюдается избыток рабочей силы и такая застойная безработица, что у большого процента населения есть такое согласие на низкие заработки, какого не встретишь в других, менее развитых странах.

Существуют организационные формы, которые могут стать прототипом СП. И еще есть готовность бизнеса делегировать часть своих социальных программ определенным группам и сообществам. Все это скрепляется низкой миграцией. Если бы население было способно перемещаться и имело возможность заработать в других местностях, другое дело. А в условиях низкой миграционной активности шансы создать социальные предприятия в проблемных регионах возрастают. И, по крайней мере, один регион, где этот процесс уже идет, Алла Чирикова знает. Это Пермский край. Существующие там территориальные общественные центры (ТОЦы). Начинали они с того, что реализовывали некоторые социальные проекты и программы при помощи грантов, которые им выдавала городская власть. Но со временем Пермь и Пермский край начали этим организациям, которые уже заявили себя как способные к такой работе, делегировать краевой заказ, когда речь зашла об уходе за  больными. И эта проверенная сила оказалась вполне способной работать за вполне небольшие деньги. Нашлись те, кто не может заработать большие деньги, главным образом женщины, они и стали во главе подобных работ. Кроме того, бизнес, представленный в Пермской области «Лукойлом», делегировал ТОЦам ряд своих социальных программ.

Игорь Задорин, руководитель исследовательской группы ЦИРКОН, по его собственному признанию, многие годы пытался сформулировать, что же такое ЦИРКОН – предприятие ли, научная лаборатория, школа… Вынужден был оправдываться перед более успешными коллегами, которые говорили, что у него не бизнес вовсе. И хотя ЦИРКОН на рынке 19 лет, только теперь, когда в Россию приходит понятие о социальном предпринимательстве, вдруг стало ясно, как называется то, чем он, Задорин, занимается. «Что заставляло нас делать сначала вспомоществования молодым ученым и специалистам Института социологии, потом издавать на свои деньги журнал «Вопросы социологии», потом создавать региональную ассоциацию исследовательских центров? И все время только тратиться?» – вопрошает Задорин. И сам отвечает: «Естественно,  собственный базовый мотив. Ценности». Исходя из этого, он пришел к радикальному выводу: социальное предприятие невозможно определить снаружи. Для внешнего наблюдателя оно не имеет точных характеристик. Попытки вычислить, где начинается социальное предпринимательство, по его представлению, обречены на неудачу. Единственно важный критерий – самоопределение себя как социального предпринимателя, когда руководствуешься не экономическими стимулами, а социальными ценностями, и делаешь что-то вопреки экономической эффективности. Конечно, следует это доказать внешнему наблюдателю, но сам он этого никогда точно не определит. Свой тезис Задорин объясняет так: «Вот я веду свой бизнес, исходя из социальных ценностей. У меня плюс три рентабельности. Полный абсурд с точки зрения бизнеса. Потом я говорю: все, надоело. Быстренько переключаю тумблер – и нет вопросов. Я буду делать рентабельный бизнес. Для внешнего наблюдателя что изменилось? Ничего. Изменилась только моя мотивация. Стало быть, только я скажу, что у меня было социальное предприятие, а теперь коммерческий исследовательский бизнес». 

Коль скоро социальное предпринимательство определяется внутренними мотивами, никакие внешние условия не могут его стимулировать или тормозить. Нельзя сказать, благоприятные в стране для него условия или нет. Если есть в обществе должный процент креативных, активных, неудовлетворенных экономической ситуацией людей, будет и социальное предпринимательство. В России таких людей всегда было достаточно, а потому перспективы у социального предпринимательства огромные. И самоидентификация очень важна, потому как она позволяет социальным предпринимателям действовать смелее и быть более настойчивыми и в результате понятыми обществом и властью. 

Отдельная тема – развитие в России некоммерческого сектора. Второе десятилетие подряд обсуждаются причины слабого, замедленного развития в нашей стране самоорганизаций. Социальное предпринимательство в перспективе могло бы стать удачной эволюцией некоммерческого сектора и социальной самоорганизацией, и это было бы важным шагом к становлению социальной политики снизу.

Открытым для исследователей пока остается вопрос: социальное предпринимательство – это переходное явление, небольшая функция, поставляющая конкурентов на рынок, или новый тип бизнеса? Поскольку самые известные в мире примеры социального предпринимательства приходятся на 1970–80-е годы и позже, в силу новизны явления мы не знаем, как оно будет эволюционировать. Как организация, основанная на взаимоотношениях людей и скрепленная ценностями, сохранит первенство социальной задачи, когда уйдут основоположники и их место займет новое поколение? Не произойдет ли размывание основополагающих задач? На эти вопросы только предстоит ответить. Но исследования СП уже эволюционируют от изучения роли, миссии личности, харизмы к поиску устойчивых оснований для бизнеса, как это было и в  исследовании предпринимательства вообще. А значит, можно надеяться на то, что это не последний разговор о социальном предпринимательстве. 

Июль 2008
Специально для портала «Новый бизнес: социальное предпринимательство»
Доклад А. Московской «Обзор опыта и концепций социального предпринимательства с учетом возможностей его применения в современной России» опубликован на сайте Высшей школы экономики ссылка.