Новая филантропия: замкнутый мир молодых и занятых?

Новая филантропия: замкнутый мир молодых и занятых?

Вместе с тем филантропия в «новых» странах любознательна, наивна и романтична. Состоятельные доноры, основывающие частные и семейные фонды в России, ставят перед собой высокие цели. Один из фондов стремится полностью реформировать систему детских домов в России, другой – предложить альтернативу жестоким и неэффективным государственным методам содержания психически больных в стране.

Эти новые представители сектора филантропии, как правило, предпочитают генерировать и воплощать собственные идеи, основывая постоянно действующие общественные институты, а не фонды, занимающиеся грантовыми программами. Тяга к созданию собственных организаций отчасти восходит к дореволюционным традициям российской филантропии, представленной такими меценатами, как Савва Морозов и Павел Третьяков. Они создавали картинные галереи и строили больницы, вместо того чтобы предоставлять финансирование существующим организациям. Но такой характер российской филантропии также объясняется отсутствием доверия филантропов к местным НКО и отсутствием попыток с обеих сторон начать конструктивный диалог.

Таким образом, долговечность благотворительности – мечта для большинства состоятельных доноров – связана с долговечностью принадлежащих им материальных ценностей – зданий, произведений искусства, общественных институтов, а не с долговечностью инвестиций и вклада в другие организации.

ИЗМЕНЕНИЕ ТРАДИЦИЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ

Филантропия в России и Китае – новая филантропия новых богачей. Рассматривая примеры других стран из группы Бразилия – Россия – Индия – Китай, мы видим, что новая филантропия в этих странах создается не только за счет формирования новых капиталов, но и за счет изменения источников и форм традиционных благотворительных пожертвований.

В Бразилии, как и в Мексике, имеется богатая история семейного бизнеса, и никогда не было четкой границы между частными и корпоративными пожертвованиями. Семейные корпорации долгие годы поддерживали благотворительные фонды и другие инициативы в области филантропии, и зачастую трудно определить, являются ли пожертвования таких компаний частными или корпоративными.

Однако в течение последних десяти лет, в связи с ростом местного бизнеса и выходом бразильских, мексиканских и аргентинских компаний на мировую арену, а также с появлением здесь более сложных концептов из области социальной ответственности бизнеса, в Латинской Америке произошло разделение частных и корпоративных пожертвований. В Бразилии за последние пять лет основан ряд крупных частных и семейных фондов, лишь косвенно связанных с компаниями, в которых работают их основатели. Менее года назад здесь основан фонд, объем средств которого превышает 100 млн долларов.   В Мексике, где благодаря деятельности CEMEFI (Мексиканского центра поддержки филантропии) вопросы социальной ответственности бизнеса уже обсуждаются в течение нескольких лет, также растет интерес к частным пожертвованиям, частным и семейным фондам.

Таким образом, новая филантропия – это еще и новые формы филантропии. Это корпоративная филантропия, которая движется от традиционных корпоративных пожертвований на Рождество к корпоративной социальной ответственности. Это фонды, которые обращают все больше внимания на приоритеты семейных ценностей, а не на приоритеты семейного бизнеса. У этой филантропии нет опыта, она часто безуспешно пытается сидеть сразу на нескольких стульях и страдает раздвоением личности. Это может случиться, если основатели семейного фонда пытаются сочетать, например, собственную любовь к искусству и стремление поддержать проекты по борьбе с бедностью на берегах Амазонки и ставят консультантов в затруднительное положение просьбами объединить эти приоритеты в одном проекте.

В Индии традиционный уклад угадывается не столько в разделении корпоративных и частных пожертвований, сколько в изменении приоритетов сектора филантропии и целей, которые ставят перед собой доноры. Тяжелое социальное положение населения не может не трогать представителей второго и третьего поколения состоятельных граждан. Эти выпускники Оксфорда, в отличие от своих предшественников, хотят и в благотворительных начинаниях быть открытыми для всего нового, действовать по принципам бизнеса и оставить после себя не новые храмы, а реформы, инновации и долгосрочные социальные преобразования.

ИННОВАЦИОННАЯ ФИЛАНТРОПИЯ

И наконец, новая филантропия – это филантропия экспериментальная, филантропия, которая использует «ноу-хау» бизнеса и лучшие приемы управления, маркетинга и стратегического планирования в некоммерческом секторе. В течение последних 15 лет этот тип новой филантропии был распространен в первую очередь в США и Великобритании, но сейчас инновационный подход к благотворительности завоевывает страны континентальной Европы, Китай и Юго-Восточную Азию, Россию и Индию.

Нельзя утверждать, что три разновидности новой филантропии – филантропия новых состоятельных доноров, новые формы филантропии и экспериментальная инновационная филантропия – разделены географически. Скорее они существуют параллельно в одной исторической, географической и политической обстановке. Примерно половина новых участников сектора филантропии в России заинтересованы в реализации инновационных проектов с применением опыта, приобретенного в бизнесе, для организации некоммерческой деятельности. В Индии и Бразилии популярны понятия «социальные инвестиции» и «социальное предпринимательство», которые используются вместо понятий «филантропия» и «благотворительность». В Великобритании и США также можно встретить недоверчивых и наивных представителей первого поколения молодых состоятельных предпринимателей, делающих первые шаги в области благотворительности.

Действительно новым в филантропии во всех этих случаях является то, что объединяет ее представителей на разных континентах. Во-первых, филантропия в XXI веке становится гораздо более разнообразной этнически, и в ней на равных принимают участие представители обоих полов. Филантропия уже не является исключительно занятием белых англосаксов, вышедших на пенсию. Филантропия становится моложе и меньше связана с перспективой близкой пенсии и составления завещания. Учитывая, что налоговые льготы для пожертвований в большинстве новых стран в секторе филантропии, таких как Россия или Китай, отсутствуют, развитие новой филантропии не объясняется исключительно правовыми или налоговыми льготами. Как и раньше, представители новой филантропии стремятся оставить что-то после себя потомкам, но это наследие теперь принимает новые формы. Люди все больше приходят к мысли о том, что изменения в социальной сфере более долговечны, чем здания или общественные институты, и позволяют филантропии влиять на локальные, национальные и глобальные процессы в жизни человеческого общества и в окружающей среде.

Новая филантропия явно стремится уйти от традиционного «выписывания чеков». Новые доноры хотят инициировать и наблюдать изменения, которые будут происходить здесь и сейчас. Но у такого подхода, помимо достоинств, есть и недостатки.

Согласно определению «новой филантропии», данному Мэтью Бишопом, для новых доноров филантропия – это скорее социальные инвестиции, а не благотворительность. Им важен конечный результат, им нравится полностью контролировать свои пожертвования, и в целом они стремятся применить свои навыки, приобретенные в сфере бизнеса, в области филантропии. Этому определению в основном соответствует большинство новых доноров в России, Китае, Индии и Бразилии (а также, естественно, в США и Европе).

Но при этом, рассматривая филантропию как социальные инвестиции, они требуют от менеджеров их некоммерческого проекта или НКО, которой они оказывают финансовую поддержку, чтобы те действовали как опытные менеджеры, с которыми они привыкли работать в своих компаниях. Но сотрудники организаций некоммерческого сектора в вышеупомянутых странах не соответствуют этим высоким требованиям. В результате в России миллионы долларов сосредоточены на проектах, выбранных донорами, для которых они лично отбирают и обучают сотрудников. Несмотря на то, что поток благотворительных пожертвований здесь возрастает с каждым годом, поток средств, поступающих в НКО, остается неизменным или даже уменьшается.

Кроме того, новые доноры хотят видеть желаемые результаты здесь и сейчас. И их вновь постигает разочарование, когда их наполеоновские планы по изменению мира не увенчиваются немедленным успехом. Зачастую очень сложно объяснить новым донорам, почему трудные подростки, в которых они вкладывают деньги, не ведут себя как благодарные потребители или что, установив на проекте дисциплину и порядок, можно разрушить творческую атмосферу и погасить порыв, объединяющие коллектив.

Все новое в филантропии – новые страны, новые источники денежных средств, новые методы работы – необходимо укреплять и развивать, поддерживать и поощрять. Но, слагая хвалебные оды социальным инвестициям и инновациям, всегда нужно остановиться и посмотреть, как воспринимают наши слова, что понимается под инновациями, чего будут ожидать от нас состоятельные молодые предприниматели, которые хотят изменить мир.

Новые участники сектора филантропии, образованные и решительно настроенные, действительно могут стать источником социальных преобразований в мире. Еще более важен тот факт, что их можно найти, как мы уже знаем, не только в странах, традиционно выступавших в качестве доноров, но и в странах, прежде являвшихся благополучателями. Но, разочаровавшись в идее социальных преобразований, они так же легко могут стать источником апатии и цинизма. Стремясь полностью контролировать свои пожертвования, они могут сделать их недоступными для традиционного некоммерческого сектора, который еще не утратил свою актуальность, и создать свои собственный маленький «мир» социальных предпринимателей, возможности которого будут ограничены. Тем, кто работает с представителями новой филантропии, творческими, романтичными и привыкшими полностью контролировать ситуацию, не следует забывать о слабых сторонах новой филантропии. Им нужно донести до новых доноров мысль о том, что социальные преобразования  не просто временное развлечение для новорожденных представителей филантропии – они требуют долгосрочных усилий. 

«Деньги и благотворительность», 2007, № 3(64)