Глазами клоунов

Когда его видишь впервые, сразу же вспоминается Довлатов и вопрос «Какой у вас рост?», сопровождавший писателя на протяжении всей жизни. У создателя «Больничных клоунов» Константина Седова – тоже «рост»: со своих 164-х я здороваюсь, высоко задрав голову. А еще у него смешная шапка и по-клоунски грустные – ну, может, совсем чуть-чуть грустные – глаза. И – история. История о том, как выпускник престижнейшего столичного вуза стал больничным клоуном и что из этого получилось.
 

– Мне кажется, я для этого проекта родился, – говорит он, улыбаясь, и видно, что в этих словах нет кокетства. – Все мое детство и юность прошли в работе с детьми. Я все время крутился около детей: работал няней в садике, был вожатым в пионерских лагерях, мне это нравилось. Я хотел помогать людям. Знаете, была у меня такая смешная детская цепочка: революционер – пожарный – юрист – помощь людям. Я поступил в Вышку на юрфак. Мне очень нравилось учиться, но потом я понял, что работа меня убивает.
От «убийственной» работы юриста Седова спасла актерская школа, существующая все в той же Высшей школе экономики. Для кого-то занятия в ней становятся отдушиной среди будней, полных финансовыми ведомостями, отчетностями и процентными ставками, для других – принципиально новым вектором развития. Часть выпускников покидают студию с тем, чтобы никогда больше не открывать тех самых финансовых отчетностей и сводок. Кто-то идет в театр. Кто-то пробует себя на ТВ. Седов стал больничным клоуном.

– Я начал клоуном-волонтером, потом – клоуном на зарплате, потом работал в больнице на Каширке. Потихонечку учился всему. Начинал с номеров-этюдов, которые мы ставили совместно с ребятами из ВШЭ. Потом я начал работать один, потом в какой-то момент меня познакомили с Андреем Кизино – он уже тогда был клоуном в организации «Теодора», профессиональной организации больничных клоунов в Швейцарии с филиалами в Англии, Белоруссии, Японии, Франции. Он начал меня обучать. Когда он передал мне часть своего опыта, мы создали с ним сначала первую школу волонтеров, потом вторую... пятую.
 

Девять из десяти

Сегодня «Больничные клоуны» – это пятьдесят человек. Пятьдесят разных характеров, пятьдесят образов. «Больничные клоуны» – это пять регионов присутствия, 85 больничных отделений и 1600 детей. Еженедельно.

– Фигура клоуна уникальна, – объясняет Седов. – Она обладает качествами игровыми, фантазийными – такими, которые не может произвести никто, ни психолог, ни врач, ни даже родители. Клоун – это фактически фигура психотерапевта, но работает он не в реальном мире, а в мире фантазий, точнее, даже в мире между фантазией и реальностью. В этих рамках между реальностью и фантазией роль и ресурс клоуна сильнее, чем роль кого бы то ни было. Это показывают исследования, проводившиеся в этой области.
Согласно данным опросов, участниками которых становились дети, родители и больничный персонал, общая эффективность работы клоуна, его КПД – 89%. Иными словами, человек в шапочке с помпоном и огромных ботинках, человек, у которого на щеке ромашка, а в кармане штанов – плюшевый заяц, помогает справиться со страхом, болью и даже самой болезнью. Помогает девяти ребятам из десяти.
– Клоун берет на себя часть агрессии, часть крика. Крик иногда вообще отсутствует, если есть клоун, – говорит Костя.

Клоуны без границ

Сама идея, что клоун, который в холодных больничных стенах выглядит как пришелец, обитатель какой-то другой – удивительной и недосягаемой – планеты, может «спасать» пациентов, пришла из-за океана: первые больничные клоуны появились в США. Сегодня они работают во всех европейских странах, и год от года движение растет. При этом, к примеру, в Испании существуют даже специализированные скоропомощные клоунские бригады, выезжающие к маленьким пациентам на вызовы. В России движение больничных клоунов возникло около десяти лет назад. И первой реакцией на него было непонимание и недоумение.
– Когда я начинал, врачи вообще не понимали, что делает клоун, зачем он это делает, – вспоминает Константин. – Но потом, когда ты ходишь в больницу год, два, когда ты узнаешь врачей, здороваешься с ними, поневоле начинаешь с ними дружить. Потом ты уже входишь в эту лечебную команду как член коллектива, как стабильная единица, потому что врачи понимают, что ты не подставишь.
При этом, по наблюдениям Седова, хороший клоун, как и врач, – «без границ».
– В какой-то момент я понял, что работаю не только с детьми, что мои «пациенты» – это все люди, находящиеся в больнице, от санитарки до профессора, доктора, врача, – говорит он. – Мы работаем для всех. Мы ни к кому не пристаем, всех видим, можем подарить шарик медсестре или чьей-то маме, но только по их желанию. Это не театр одного актера, а партнерство, в которое включены все присутствующие.
 

Игра vs страх

Рассказывая о том, что же конкретно делает клоун в больничных стенах, Константин замечает, что, приходя к детям, клоун работает в нескольких плоскостях.

– Первая – это юмор, – говорит он. – Юмор дает нам возможность выйти за рамки. То есть в строгом лечебном учреждении у ребенка есть возможность на какой-то момент разрушить границы, рамки, шаблоны и стандарты, которые очень сдерживают и давят. Юмор разрушает все границы.

Второй момент – песня, она тоже помогает преодолеть стресс, страх. Ребенок, который не может двигаться, может петь. Клоун – это тот человек, который заражает желанием петь.

Наконец, третий момент, по словам Седова, – переключение внимания. Смешной человек, появляющийся откуда ни возьмись в длинном сером коридоре или процедурной, заставляет забыть о боли. Пусть на какие-то пару минут удивление сменит боль – иногда и этого бывает достаточно. При этом, отмечает Константин, работа в процедурном кабинете – особое искусство, простой песни или сказки тут уже недостаточно.
– Тут нужно резко «сшибать», – поясняет он. – Скажем, девочка Настя сидит в кабинете и даже не плачет – хнычет: ей меняют катетер, ей неприятно и больно. Мы появляемся в дверях, – тут Седов делает большие глаза, раскидывает руки, и я невольно вздрагиваю, – и… падаем на пол. Она пугается, но мы переключили внимание – и вся процедура, а это еще минут семь, уже прошла без хныканья. У нее тут катетер, там катетер, и она все пытается заплакать, но каждый раз мы ее отвлекаем. Это такая «игра». И это наша работа, которая имеет очень высокую эффективность.
 

В поисках смысла

Наравне с детьми, их родителями, докторами и остальным больничным персоналом у «клоунского партнерства» есть и еще один благополучатель – сами клоуны, актеры, приходящие для того, чтобы помочь детям. Мотивация подавляющего большинства примерно та же, что была у Седова, отказавшегося 10 лет назад от блистательной карьеры юриста.

– Актеры, которые к нам приходят, понимают, что такая деятельность дает их профессии смысл, – поясняет Костя. – Одно дело играть какие-то антрепризы, зарабатывать деньги в сериалах, а другое – зарабатывая небольшую денежку, помогать детям. Актерская профессия вообще не хелперская, она для себя, но ее можно сделать профессией для других. Больничный клоун – это та же актерская работа, но ты занимаешься не самолюбованием, а работаешь на ребенка.

Сегодня «Больничные клоуны» проводят кастинги раз в полгода. Соискателей много, но отбор строг, и проходят его единицы. Приоритет – людям с театральным образованием и желательно с опытом работы.
– Актерский опыт, – поясняет Костя, – дополнительная подушка безопасности, он помогает от выгорания.
Гораздо реже профессиональных актеров в команду берут аниматоров – «их много приходится переучивать», еще реже (то есть почти никогда) – людей без специальной подготовки.
Тем, кто прошел отбор, предстоит обучение, поиск образа, создание своего уникального костюма… и изучение Кодекса клоуна. Кодекс состоит из 13 пунктов, касающихся как этической, так и сугубо санитарной стороны работы. Пунктов довольно простых, но обязательных к запоминанию и исполнению.

– Мы никогда не обсуждаем ни с кем диагнозы, – раскрывает профессиональные тайны Седов. – Одежда клоуна всегда должна быть чистой, от нее не должно пахнуть табаком. Мы никогда не берем денег за работу с родителей, с родственников. Бывает, что суют насильно, тогда оставляем деньги дежурному врачу и просим купить какие-то конфеты. Все эти пункты обязательны, все очень важны.
 

Финансовый эквилибр

«В поле» каждый из клоунов выходит в среднем два раза в неделю. За каждый выход смехотерапевт получает гонорар – волонтеров в «Больничных клоунах» нет.

– Мы довольно давно отказались от идеи волонтерства, – говорит Костя. – Дело в том, что стабильную организацию, в которой люди работали бы годами, на такой базе не создашь. Волонтера хватает в среднем на полгода, дальше человек выгорает, его внимание переключается на другие интересы. Пусть скромная, но все же регулярная заработная плата делает работу более стабильной.

Вообще стабильность – тема больная: в финансовой плоскости клоуны балансируют в лучших традициях циркового эквилибра. Сегодня организация существует за счет донорской помощи – их работу спонсируют крупный оператор связи и ряд более мелких компаний. Однако денег постоянно не хватает: средства нужны как на текущие расходы – бензин для «клоунмобиля» или заработная плата, – так и на развитие, например на продвижение программы в регионы. Источники альтернативного финансирования вроде возможны, но конкретный механизм устойчивости пока не очень понятен.

– Нас приглашали, к примеру, работать в дорогую стоматологическую клинику, – говорит Седов. – Клоун должен находиться там в течение дня и развлекать детей, которые боятся лечить зубы… Конечно, это тоже полезное дело… Но наши дети – это дети с серьезными проблемами, и они для нас главные. У нас нет ресурса, чтобы тратить его на коммерческие проекты. Наш главный ресурс – люди, и его надо беречь.

Автор: Мария Кригер

Дата публикации: 30 октября 2014