Садоводы-партизаны

Ричард Рейнольдс — один из основателей движения партизанских садоводов. Движения, участники которого стремятся всеми правдами и неправдами сделать мир вокруг себя чуть лучше — и зеленее. «Партизанские садоводы» по-своему распоряжаются бесхозной городской землей, высаживая на ней траву, цветы и даже овощи. Движение зародилось в Нью-Йорке в 1970-х и в итоге стало одним из факторов, которые помогли мегаполису справиться с депрессией и уйти от имиджа серого недружелюбного города. По сути, партизанское садоводство является одним из «зеленых» направлений социального предпринимательства, способствующих сплочению местных сообществ, повышению качества жизни и улучшению экологической обстановки в отдельных районах.
Несколько лет назад сайт и блог Рейнальдса дали импульс тысячам людей по всему миру: сегодня они захватывают клумбы и участки в городах на общедоступной земле и, не спрашивая ни у кого разрешения, выращивают там цветы или еду. Есть такие и в России.
 

Бывший рекламщик, он называет себя «случайным активистом» и говорит, что просто любит работать с землей и считает, что этого не хватает многим горожанам. Он живет в обычной квартире в пригороде Лондона, в многоэтажной бетонной коробке, так похожей на те, чем застроены и российские пригороды. В таких местах остается совсем мало земли, которую можно возделывать, и это делает ее более  ценной, так как она может стать пространством, где рождается сообщество.

— Где вы видите корни партизанского садоводства?

— Если брать недалекую перспективу, то это Нью-Йорк 1970-х. Город был беден, из него уезжали люди, брошенные здания разваливались на глазах. «Зеленые партизаны»захватили участок земли и стали выращивать на нем пищу. Захват привлек внимание медиа, позже городские власти признали деятельность допустимой и полезной. За четверть века некогда мертвая земля стала крайне важным общественным пространством.
Если смотреть глубже, история даже связывает партизанское садоводство в Великобритании с Москвой. Самым первым партизанским огородником был англичанин, живший в XVII веке, Джерард Уинстенли. Им двигало не столько желание создать более приятное место для жизни, а потребность в еде. В ту пору множество радикалов искали способ перестроить общество. Уинстентли высаживал овощи на государственной земле и стремился вдохновить остальных, он стал основателем диггерства (леворадикальное крестьянское движение в Англии. — РП).
Удивительно, но об этом человеке, вдохновлявшем Карла Маркса, практически не знают в Англии. Имя Джерарда Уинстенли высечено на стеле рядом с Кремлем (речь идет о «Стеле свободы» в Александровском саду с именами философов и мыслителей, в 2013 году ей возвращен первоначальный вид монумента в честь 200-летия династии Романовых. — РП).Когда я был в Москве несколько лет назад, мы решили провести акцию по посадке цветов в этом символическом месте, где множество прохожих, любой из которых мог нас остановить. Мы специально не пытались скрыть себя, не надевали оранжевых жилеток или чего-то подобного.

— Какие задачи ставит перед собой ваше движение?
— Мотивация сильно разнится от одной группы к другой. Кто-то стремится сделать свой город лучше, лично мне просто нравится копаться в земле. Партизанские садоводы участвовали в акциях «Оккупай Уолл-стрит». Группа в Тбилиси занимается посадкой новых деревьев взамен вырубленных старых. Это долгосрочная и серьезная инвестиция. Кроме того, они захватили двор гостиницы, которая намеревалась застроить его. Это не просто садоводство, а серьезная политика.
Иногда в партизанском садоводстве процесс важнее, чем результат. Например, мы провели неожиданно успешную акцию по посадке подсолнухов напротив парламента. Их никто не тронул. Как можно не обращать внимание на такое место?
Наконец, надо признать, что для очень многих групп главной мотивацией является производство продовольствия.

— Кто входит в вашу команду партизанских садоводов?

— Для проекта «Мобильных садов» вы вместе с моим соратником Полом МакГанном зарегистрировали некоммерческую организацию. Непосредственно для движения партизанского садоводства никакой организации нет, это просто сайт, форум и рассылка, на которую подписано 60 тысяч человек. Лично я работаю вместе с женой над несколькими объектами в непосредственной близости от моего дома, и когда нам нужна помощь, приглашаю волонтеров.

— Расскажите немного о себе. Вы говорили, что работали в рекламе?
— Да, моя профессия — стратегический планер. Раньше я работал там постоянно, сейчас у меня неполный рабочий день, а остальное время трачу на партизанское садоводство и схожие проекты в общественных пространствах. Моя работа в рекламе позволяет мне понимать мотивацию людей и влиять на их поведение.

— Какая была ваша первая акция партизанского садоводства?
— Я начал почти десять лет назад, в октябре 2004 года, с брошенной клумбы рядом с моим домом. Мне было неприятно, некомфортно оттого, что она такая уродливая. Так досадно, что никто ее не любит, не заботится о ней, не гордится. Я понял, что не буду писать жалобы чиновникам, а с удовольствием сделаю все сам.

— Было сложно изменить что-то в собственной голове?
— Нет. Я не анархист, но у меня есть какое-то инстинктивное недоверие и цинизм к властям. Работа в рекламе учит не верить организациям, которые выглядят очень серьезно на публике, а на самом деле очень не уверены в себе за фасадом своей репутации. Понимаешь, что вполне возможно потягаться с ними и сделать что-то по-своему. Их очень легко отвлечь и смутить, многие сотрудники просто некомпетентны. Так что я вполне уверенно взялся за это дело.

— Как вы считаете, что более правильно — самим работать над городскими проблемами или заставлять работать власть?

— Я думаю, задача активистов — делать самим работу, а не давить на власть. Партизанские садоводы делают эту работу лучше местных властей и одновременно создают местное сообщество. Мы уже изменили некоторые места и работаем дальше, если же изначально мы бы спросили разрешения, то, скорее всего, получили отказ.
Москва похожа на идеальный город для нашего движения: здесь множество клумб, полных земли, и в них ничего не растет. Это то что нужно! Город должен доверить озеленение горожанам, и каждая улица сможет выглядеть по-своему, под стать вкусам местных. Таким образом будут сэкономлены деньги для более важных проектов, которые нельзя сделать на таком уровне.

— У вас есть другие проекты, связанные с садоводством?

— Да, другой проект, на котором мы фокусируемся, — передвижные сады. Он законный, нам предложил им заняться девелопер, который хотел как-то использовать землю, пустующую в ожидании строительства. Проект неоднозначный с политической точки зрения: мы помогаем застройщику, но место очень хорошее и сулит много в будущем. Мы участвуем в проекте как волонтеры. Передвижные сады придуманы как мобильный проект, они передвигаются по запросу, по мере того как развитие города забирает территорию, на которой они расположились. Нашим вдохновением были Сады принцесс в Берлине.

— А какие социальные проекты вне озеленения?
— В последний год я потратил много времени, чтобы не дать мэрии Лондона и его транспортным властям уничтожить драгоценное общественное пространство: подземные пешеходные переходы. Традиционно у нас их много — некоторым уже более сотни лет, другие были построены в 1960-е годы. Существует тенденция к их полному уничтожению, без приспособления, просто засыпать землей и угробить место.
Переходы просто стали немодными и получили незаслуженную репутацию грязных и опасных мест: рядом с моим домом их семь, и они безопаснее, чем дорога, в них меньше риск стать жертвой преступления или ДТП. Оценка и возмещение ущерба после дтп было, есть и, скорее всего, останется в ближайшие годы одним из наиболее сложных вопросов, столкнуться с которым опасается любой водитель. Частично новое отношение связано с модой на городское планирование, «урбанистическим ренессансом»: город видится как место для прогуливающихся людей, попивающих кофе, где нет машин и есть пешеходные пространства.
Москва идет в том же направлении. Где-то это оправданно, и мне нравится, что происходит с Москвой, автомобили не должны быть повсюду и доминировать. Но проблема в том, что подход становится модным и его применяют в неподходящих местах, где видение будущего не станет реальностью.
Моя кампания сфокусирована на кольцевой дороге, где нет места для полноценных пеших пространств. Трафик никуда не денется, а проект обновления заставляет людей делить пространство с машинами на одном уровне, ждать перехода на обочине. Это безумие приведет к лишним пробкам и выхлопам, и мы боремся с этим, ищем альтернативные варианты.

— Что вы предлагаете взамен?

— Надо регенерировать подземные переходы: они никому не нравятся, потому что в них темно, убого и плохо пахнет, но там очень безопасно. Мы сделали инсталляцию«Пикантная подземка» в одном из переходов в рамках Лондонского фестиваля архитектуры. Мы наполним его лавандой и другими пахнущими травами, мы говорим о сильных запахах, иногда неприятных, но обязательно сильных.

— Что-то изменилось в городе с точки зрения зеленых пространств за те десять лет, что вы занимаетесь партизанским садоводством?
— Конечно. Появилось четкое видение, что города должны быть более зелеными и комфортными для пешеходов и велосипедистов, это часть урбанистического ренессанса, о котором мы уже говорили. Проблема в том, что наш ужасный мэр Борис Джонсон и его команда все дела.т очень плохо, посадки проводятся в неподходящее время года, за ними не ухаживают, они умирают.
Многие официальные лица говорили мне в кулуарах: «Все хорошо, вы всt правильно делаете». Представитель королевской семьи, жена Принца Чарльза, герцогиня Корнуэльская Камилла, занимается партизанским садом на разделительной полосе дороги, и это большая поддержка для нас. Но власть может сделать больше, люди готовы ухаживать за общественными местами, им просто нужно вдохновение и поддержка.

— А какие изменения происходят в результате ваших активностей на местном уровне?
— Ох, я никогда не жил в столь дружелюбном месте и не был знаком со всеми своими соседями! Человек, копающийся в земле, своим видом приглашает к разговору: «О, вы тот самый садовник?» или «А что это вы тут делаете?» Если человек читал о нас в газетах, он вспоминает о вышедших статьях. И мы разговариваем. Садоводство — это очень простая тема, очень базовая и доступная. Я не артист, я не художник, для разговора со мной не нужно какое-то знание, отсутствие которого стесняет людей. В садоводстве любой чувствует себя знающим.

— Пользуетесь ли вы лондонскими муниципальными огородами?

(В Лондоне часть городской земли распределяется среди жителей за небольшую плату для ведения сельского хозяйства. — РП)

— Нет, на них большой спрос, и их не хватает на всех. У моего соседа есть такой участок, он семь лет стоял в очереди. Ему достался приличный кусок земли, он платит аренду. Для меня минус в том, что в такое место намного сложнее привлечь волонтеров. В проекте мобильных садов мы пытаемся решить вопрос с дефицитом огородов: мы предоставляем местным жителям контейнеры для посадок, они не такие большие, зато бесплатные. Предложение популярное: люди хотят выращивать собственную еду, и не всем нужно много земли для этого.

— Вы считаете, что выращивание еды в городе может стать решением вопроса снабжения продовольствием?
— Я так не думаю — это дополнение, которое не может, действительно, накормить город. Нужно промышленное производство еды, чтобы поддерживать высокий уровень жизни населения и качество жизни. Самостоятельное выращивание пищи — это удовольствие, но, конечно, очень важно, чтобы у людей были соответствующие навыки. Они могут нам потребоваться, если когда-нибудь мир радикально изменится. Но хотя мы сажаем еду скорее в качестве развлечения, я должен признать, что для множества партизанских движений в разных частях света производство пищи является главным мотивом.
 

Источник: Русская планета

Дата публикации: 28 июля 2014