«Бизнес-журнал» - о соцпредпринимательстве

Социальное предпринимательство, активно развивающееся в последние годы в России, вызывает все больший интерес как со стороны общества, так и со стороны средств массовой информации. В начале июня серия статей, посвященных отечественному соцбизнесу, была опубликована в издании «Бизнес-журнал». Одна из этих статей – материал, рассказывающий об истории социального предпринимательства в мире и знакомящий читателей издания с яркими соцпредпринимательскими проектами, поддержанными Фондом региональных социальных программ «Наше будущее».

Предприимчивый альтруизм

В отличие от обычного бизнеса, социальные предприниматели не только производят товары и услуги, но и стараются добиться социального эффекта. Собственно говоря, в основном все и затевается ради него, а не для зарабатывания денег, которые нужны предприятию лишь как ресурс, позволяющий продолжать свою деятельность. И такая модель, сочетающая в себе одновременно бизнес и альтруизм, находит все больше последователей.

Знаковая для социального предпринимательства фигура — Мухаммад Юнус, экономист, банкир и Нобелевский лауреат по экономике 2006 года. 30 лет назад он основал в родном Бангладеш банк Grameen, который стал специализироваться на микрокредитовании беднейших слоев населения. Юнус начал делать то, на что до него не решался ни один банкир, — выдавать безземельным беднякам без залога и под низкий процент кредиты, позволяющие запустить собственный малый бизнес. На практике выяснилось, что скромной суммы — например, на покупку оборудования для производства бамбуковой мебели или швейной машинки — бывает достаточно, чтобы вытащить из нищеты большую семью, а программа массового микрокредитования, действующая на протяжении ряда лет, способна при правильном подходе к делу оживить целые депрессивные регионы. И при этом сам Grameen оказался прибыльным и устойчивым бизнесом: уровень невозврата кредитов у него составлял около 1% — на зависть другим банкам, работающим в «менее рискованных» сегментах. Опыт Мухаммада Юнуса впоследствии стали использовать в других странах и рыночных нишах.

В России социальное предпринимательство по-настоящему заявило о себе в 2007–2008 годах, причем с началом кризиса, по оценке фонда «Наше будущее», это движение только окрепло: в посткризисный период (с 2008 по 2011 год) до 41% регистрировавшихся малых предприятий имели в той или иной степени социальную направленность. С одной стороны, распространение идей социального предпринимательства в России эксперты связывают с активностью самого фонда «Наше будущее», который с 2007 года планомерно выстраивает соответствующую экосистему. С другой — и в обществе, очевидно, появились активные силы, готовые принимать на себя часть социальной нагрузки.

— Социальный бизнес, который появляется в последнее время — это уже не «проекты», а зрелые жизнеспособные предприятия, — считает зампредседателя Совета по развитию социального предпринимательства ТПП РФ Михаил Мамута. — Пока мы видим отдельные удачные кейсы, но все идет к тому, что социальное предпринимательство со временем станет заметным социально-экономическим явлением, доля которого в ВВП страны постепенно может достичь 3-4%. В последние годы этому феномену уделяют большое внимание и общественные, и властные структуры. Главное — соблюдать осторожность в движении и не переборщить с пропагандой и поддержкой: соцпредпринимательство — слишком тонкая материя. Стоит, например, завести речь о налоговых льготах (а их по закону адресуют сразу целым категориям предприятий), как в социальные предприниматели начнет «записываться» масса людей, которые на деле не имеют к этому никакого отношения, так что сама идея может быть скомпрометирована. Поддержка социального предпринимательства требует индивидуального подхода.

По наблюдениям экспертов, в социальный бизнес приходят прежде всего люди, которые сами столкнулись со сложной социальной проблемой, попытались ее решить самостоятельно, а затем сумели «дорастить» свою инициативу до бизнеса. «Проекты, которые появились подобным образом, составляют подавляющее большинство социальных предприятий и в мире, и в России», — говорит Ольга Рябова, член координационного совета Торгово-промышленной палаты РФ по вопросам развития социального бизнеса и предпринимательства. Типичный пример: инвалид-колясочник из Берлина занялся составлением детальной карты «безбарьерной среды» немецкой столицы, чтобы облегчить себе самостоятельное перемещение по городу; в итоге это вылилось в большой интернет-проект, который теперь помогает многим и зарабатывает достаточно средств для своего развития. Российский пример проекта аналогичной направленности — социальное «Инватакси» в Москве, приспособленное для перевозки инвалидов-колясочников. Его основатель когда-то попал в аварию, поэтому не понаслышке знает о трудностях, с которыми сталкивается инвалид в мегаполисе.

Другая массовая категория социальных предпринимателей — это люди, которые пытаются решить проблему своих близких. Среди таких проектов — детский лагерь «Теплый дом» из Хабаровского края, который открыла мама ребенка-аутиста для создания подходящей среды своему сыну, а заодно — и другим детям.
И, наконец, третья категория основателей социального бизнеса, по мнению Ольги Рябовой, составлена из уже состоявшихся «обычных» предпринимателей, которые на каком-то этапе перестают мыслить в категориях прибыли и начинают развивать социальные проекты — зачастую очень успешные и широко тиражируемые, поскольку предпринимательского опыта их создателям не занимать.

Право на труд

Елена Костяновская из села Алешня в Тульской области — социальный предприниматель со стажем. Елена — инвалид второй группы, была признана нетрудоспособной почти двадцать лет назад и примерно столько же руководит своим бизнесом, трудоустраивая других инвалидов. Предпринимательница открыла свое дело, когда ей не было тридцати. «В 90 е годы, — говорит она, — и здоровым людям было нелегко найти работу, а человеку, у которого появилась запись в трудовой книжке о назначенной пенсии, — и вовсе невозможно. Однако дело было не только в деньгах: представьте себе, что чувствует молодой человек, которому грозит перспектива сидеть всю жизнь дома и деградировать». До получения инвалидности Елена работала в тульском комплексе бытового обслуживания экономистом, поэтому профиль будущей деятельности вырисовывался сам собой. Знакомый обувщик посоветовал Костяновской начать с изготовления обуви, общество инвалидов помогло с небольшим полуподвальным помещением, в доме быта предпринимательница приобрела старую швейную машинку — и вместе с мужем принялась за дело. «Начали с пошива обуви и кошельков, — вспоминает она. — Конкуренции с китайскими товарами тогда еще не было, поэтому все наши изделия шли на ура». Накопив опыт производственника, Елена решилась на расширение бизнеса и открыла швейную мастерскую, а затем — фотостудию и парикмахерскую. Несколько лет назад ее предприятие выросло в сеть, которая сейчас состоит из трех комплексов бытового обслуживания. 80% всех сотрудников компании — инвалиды. Предприятие предоставляет на свои услуги большие скидки для пенсионеров, инвалидов и других социально незащищенных слоев населения. По словам Костяновской, первые два центра уже давно приносят прибыль, несмотря на то что предпринимательница старается держать цены ниже среднерыночных. «Клиенты приходят не только за ценами, но и за качеством, — поясняет она. — Ведь инвалиды, пожалуй, как никто другой мотивированы на качественную работу. В свое время они ее потеряли, поэтому своим рабочим местом, которое является для них не только средством заработка, но и важным элементом социализации, они очень дорожат. У нас почти нет текучки кадров». Впрочем, на большую прибыль Елена и не рассчитывает, ведь, несмотря на жесткую экономию, издержки весьма высоки: социальное предприятие по определению не может использовать серые схемы работы, при этом сотрудники-инвалиды имеют право на продолжительные отпуска и, по подсчетам предпринимательницы, в три раза чаще берут больничные. «Кроме того, — подчеркивает она, — не все сотрудники по состоянию здоровья способны выполнять норму. Таким мы доплачиваем. Конечно же, больших денег в социальном бизнесе заработать невозможно, но на достойную жизнь — если работать не покладая рук — хватает. Плюс, конечно же, все мы получаем огромное удовлетворение от своей востребованности».

Около года назад Елена Костяновская начала очередной проект, открыв аптеку в селе Алешня (заем предоставил фонд «Наше будущее»). Коллектив предприятия и здесь в основном был сформирован из инвалидов, однако социальный эффект заключается не только в этом. Последний аптечный пункт в Алешне закрылся девять лет назад, притом что в радиусе 30 километров аптек нет вообще. И сейчас жители окрестных населенных пунктов отправляются за лекарствами в аптеку Костяновской, вместо того чтобы ехать в Тулу.

«Нынешнее налогообложение таково, что аптеки в последние три года теряют рентабельность, их количество сокращается везде, даже в городах, — рассказывает Елена. — Наша стала единственной сельской аптекой, открывшейся в последние десять лет в Тульской области! Притом что потребность в медикаментах в небольших населенных пунктах только растет — вместе с возрастом жителей деревень, которые в основном и проживают в сельской местности». Как объясняет предпринимательница, проект пока приносит больше пользы, чем денег. Спустя год он лишь покрывает издержки. Однако социальный эффект от своей работы Елену более чем устраивает. «В аптеку постоянно приезжают жители из окрестных деревень с записочками от соседей, что купить, — говорит она. — В каких-то случаях мы сами с оказией отправляем лекарства тем, кто не может доехать. Благодарностей от людей не сосчитать. Мы даже на день не можем закрыть нашу аптеку: жители начинают волноваться, не навсегда ли это».

Детский мир

Судя по данным опроса, проведенного в 2013 году исследовательской группой «Циркон» (АНО «Социологическая мастерская Задорина»), большая часть социальных предприятий в России ориентирована на детей и молодежь. 47% опрошенных указали в качестве специализации предприятия оказание образовательных и просветительских услуг. А по оценке Татьяны Скорой, руководителя дирекции сопровождения проектов фонда «Наше будущее», примерно 40% проектов имеют отношение к дошкольному обучению. «В ситуации, когда государство не может удовлетворить потребности населения в дошкольном образовании, почти любой проект в этой области может считаться социальным», — полагает она.
У Марины Зо из Хабаровска путь в предпринимательство, как и у большинства, начался с попытки решить личную проблему — пристроить ребенка в хороший детский сад. При этом муниципальные дошкольные учреждения ее категорически не устраивали. И оказалось, что мам с той же проблемой вокруг полным-полно: команда единомышленников по открытию частного детсада собралась быстро. «Муж нашел помещение, которое идеально подходило для садика, мы его арендовали, отремонтировали, обустроили и принялись за работу, — рассказывает предпринимательница. — Первая группа «Лучика» составилась из детей наших же собственных сотрудников — бухгалтера, повара, воспитателей». Через год количество детей выросло до 25 человек, и «Лучику» потребовалось расширяться. Помогла сотрудница управления муниципальной собственности, предложив Марине подходящее помещение на первом этаже общежития. «Сейчас наш детский сад расположен на трехстах квадратных метрах, в нем пять возрастных групп, есть все, о чем мы мечтали, — радуется Марина. — Мы даже смогли открыть небольшой детский сад в другом районе».

Дети растут, а вместе с тем появляются новые проблемы. Когда ребенок Марины Зо пошел в школу, оказалось, что его совсем нечем занять после уроков. Для начала Марина на несколько месяцев переквалифицировалась в водителя и принялась возить сына в разные кружки. Однако очень быстро стало понятно, что от такого подхода к делу страдают и работа, и воспитание. Ничего не оставалось, кроме как срочно заняться организацией собственной «продленки» для ребенка. Этот проект также оказался в пуле победителей одного из конкурсов фонда «Наше будущее». Получив от фонда беспроцентный заем в 4 млн рублей, Марина смогла снять отдельный коттедж, оборудовать его и построить детскую площадку. В качестве образца для подражания она взяла досуговые центры, которые работают в Южной Корее. «Там каждая школа прикреплена к определенному «хаблону» — районному досуговому центру, вокруг которого и кипит вся внешкольная жизнь детей, — рассказывает Марина. — Именно там (а не в школах) организуются различные конкурсы и проводятся олимпиады. А в качестве антипода мы взяли российские муниципальные продленки».

Узнав на собственном опыте, с какими проблемами сталкиваются инвалиды при трудоустройстве, Елена Костяновская из Тульской области занялась собственным бизнесом. Сейчас ее вполне можно назвать серийным социальным предпринимателем. 80% сотрудников ее предприятий — инвалиды

Продленка «Лучик» оборудована спальными местами, классами, где дети делают уроки, игровыми комнатами и столовой, где они полдничают и ужинают. Многие функции переданы на аутсорсинг: в определенные часы подъезжают преподаватели и тренеры, а детей на продленку привозят водители, с которыми у «Лучика» заключены договоры. О том, когда забрать ребенка из школы и во сколько привезти его домой, родители сообщают в диспетчерский центр «Лучика» каждое утро.

— Сначала у нас были большие сомнения, будут ли готовы родители платить за то, что им самим, выросшим во времена СССР, доставалось бесплатно, — рассказывает предпринимательница. — Однако они быстро развеялись. Во время учебного года продленку посещали около 60 детей, в летний лагерь записались 70. Пока мы только стремимся к самоокупаемости, однако в будущем, я думаю, сможем выйти на уровень рентабельности, увеличив количество детей. Кроме того, мне очень хотелось бы начать тиражировать этот проект в других районах Хабаровска. Ведь досуг детей после школы — это огромная проблема для большинства родителей. Особенно после того, как Роспотребнадзор запретил открывать в школах группы продленного дня, если там отсутствуют помещения, приспособленные для отдыха детей.

Как считают в фонде «Наше будущее», этот проект для России уникален. «Если проблема детских садов обсуждается на государственном уровне, то проблемы, чем занять детей после школы, когда родители работают, вряд ли в ближайшее время будут приняты во внимание, — полагает Татьяна Скорая. — Тем более что, в отличие от детских садов, в «продленке» нуждаются далеко не все родители. Такие проекты могут быть инициированы только местным сообществом. Однако чем больше их зародится снизу, тем раньше о проблеме заговорят наверху».
Социальный бизнес Марины Зо из Хабаровска рос вместе с ее сыном. Началось все с организации детского сада, затем предпринимательница открыла коммерческую «продленку». Сейчас она мечтает о том, чтобы тиражировать свой проект в других районах города. Ниша оказалась перспективной, ведь спрос в этом сегменте очевидно превышает предложение

Борцы за самореализацию

По словам Романа Себекина, после того как он добавил к своему бизнесу социальное направление, рентабельность его компании упала: выгода от использования бесплатного сырья не перекрывает расходов на содержание экологической инфраструктуры. Ситуация вполне типичная, как говорят эксперты: все-таки социальное предпринимательство — это история не про маржу, а про работу ради идеи и самореализации. Согласно опросу группы «Циркон», в среде традиционных предпринимателей мотив повышения личного благосостояния является главенствующим: его в своих ответах обозначили 76% опрошенных. В среде же социальных предпринимателей — лишь 37%. На первом месте у них стоят самореализация и развитие личностных качеств (56%), следом идет стремление реализовать определенную идею (53%) и желание быть полезным обществу (40%). Впрочем, и само общество начинает иначе относиться к социальному бизнесу. «Все двадцать лет своей работы, — признается Елена Костяновская, — мы никогда не указывали, что в наших центрах бытового обслуживания работают инвалиды: у нас не было ни специальной вывески, ни информации на сайте. Мы очень опасались предубеждения со стороны клиентов. И только сейчас, мне кажется, пришло время говорить об этом — и говорить в полный голос!»
 

Источник: Бизнес-журнал № 6 

Дата публикации: 23 июня 2014