Благородные лавочники

В России растет прослойка мелких предпринимателей, занятых налаживанием городского быта. Смысл своего бизнеса они видят в совершенствовании человека. 

«У-у, это действительно вкусно, поздравляю!» — корреспондент «Эксперта» запускает вилку в картонную коробочку за второй порцией лапши. И при этом ловит краем глаза широкую простодушную улыбку на лице Алексея Гисака, создателя сети лапшичных «Воккер», с виду замкнутого на себе хипстера. «Вот ради этого мы и стараемся», — говорит модный лапшичник с видом заботливой хозяйки, счастливой уже от того, что другим хорошо от ее заботы.

Алексей и другие предприниматели, о которых пойдет речь дальше, принадлежат к новой волне российского бизнеса. Это молодые (до 35 лет) люди, вступившие во взрослую жизнь в тучные нулевые. Они смолоду впитали культуру крупных, на глазах богатеющих городов, в первую очередь Москвы, становившейся подчеркнуто буржуазной, ориентированной на комфортные условия жизни для народившегося среднего класса. И свое призвание они видят в дальнейшем развитии инфраструктуры городского быта, когда удовлетворение любой потребности современного деятельного человека требует от него минимальных усилий (в идеале для этого поколения, которое называют еще поколением большого пальца, — лишь нажатия кнопки).

На первый взгляд создаваемые новыми бизнесменами компании не особо примечательны. Не уникальны сами бизнес-идеи, большинство из которых, будь то коробочный фастфуд, прокат велосипедов, аренда рабочих мест (коворкинг) или служба уборки квартир, элементарно подсмотрено нашими героями в заграничных путешествиях, в материалах западной прессы. Молодые бизнесмены, как и все русские, страстно желали, чтобы у них на родине жизнь была устроена по-европейски. Кроме того, из-за приверженности современному, зачастую демонстративному стилю потребления они не мыслят и свои бизнес-проекты вне модного стандарта, красивой упаковки, рассчитанной на людей «в тренде». Со стороны это может показаться некой игрой в бизнес, когда форматы довлеют над ценностью предъявляемого рынку продукта как такового. Впрочем, этого уж точно не скажешь о сети из двух магазинчиков «Хариус Хаус» в Москве, где покупателю предлагается только редкая рыба из сибирских рек: в Европе вряд ли встретишь что-либо подобное — узкоспециализированный продовольственный магазин, помноженный на сложнейшую логистику поставок товара.

И вообще, если присмотреться к новой волне, оказывается: добавленная ценность этих бизнес-проектов заключается не в уникальности идеи или формата, а в социальной коммуникации. «Я продаю людям продукцию, от которой они получают удовольствие и постоянно благодарят за это, говорят — какой ты классный парень, и классно, что ты этим занимаешься», — рассказывает Сергей Захаров, владелец «Хариус Хауса». И это не случайно.

Все дело в мотивации новых бизнесменов, отличающейся от прежних поколений российских малых предпринимателей — ларечников и челноков. Последние шли в бизнес преимущественно ради выживания и самозанятости, а те из них, кто построил впоследствии крупные компании, — ради самореализации в качестве лидеров. Наши герои озабочены другим. Ими движет чувство миссионера, основанное на их жизненных ценностях — ценностях благополучных, образованных, доброжелательных, не сверхамбициозных людей, способных оказать цивилизующее влияние на окружающую действительность. «Хотелось создать нечто, что будет улучшать жизнь», — говорит Александр Коровин, совладелец компании по уборке квартир Qlean. «Наша миссия — не взять больше денег, а создать новый формат рабочего места, потому что на рынке, кроме офиса и дома, нет ничего», — замечает Михаил Комаров, создатель сетевого коворкинга «Рабочая станция».

Сытые и свободные

Материальный достаток и в целом стабильное существование у наших героев были задолго до прихода в бизнес. Вообще-то, ради стабильности предпринимателями становились в 1990-е их родители. «Папа сварщик, мама портниха, когда начался весь этот передел, они подались в торговлю, продавали на рынках какие-то вещи», — рассказывает Сергей Захаров. У Виктора Зарина, создателя компании по прокату велосипедов «Крути педали», отец — преподаватель вуза — открыл с друзьями банк и несколько других бизнесов. Отец Александра Коровина, работавший в государственном центре охраны труда, открыл частный центр. Собственными точками общепита обзавелись родители Михаила Комарова. В семье Алексея Гисака хотя и не было бизнесменов, достаток обеспечивала работа родителей в банковской и нефтяной сферах.

Для наших героев самой доступной карьерой в уже сложившейся рыночной экономке стала работа в крупных корпорациях и госучреждениях. Алексей Гисак, увлекшись по молодости романтикой рекламного дела, состоялся как копирайтер в российском подразделении международного агентства BBDO. В «Яндексе» и на «Рамблере» подвизался вэб-дизайнером Александр Коровин. Сергей Захаров быстро продвигался по коммерческой лестнице в глобальных компаниях L’Oreal и Paulig. «За шесть лет работы в L’Oreal я получил пять повышений, тогда как обычно на одной позиции работают от трех до пяти лет. Социальный пакет, машина, зарплата — я был хорошо упакованным офисным человеком», — рассказывает он. Виктор Зарин до последнего времени работал в крупной компании по своей специальности — юристом. «Я только вчера уволился, — сказал он в интервью нашему журналу. — Со временем я понял, что работа с бумагами, документами мне неинтересна». Заскучала на должности юриста в госучреждении и Ольга Прокопова, основатель Volha Jewelry, компании по производству украшений.

И неожиданно — впрочем, скорее для окружающих, чем для себя, — они принимают решение изменить уже налаженную жизнь. «Никто не понял — друзья, коллеги пальцем у виска крутили. “Куда уходишь?” — спрашивают. Им было непонятно, как человек с семьей уходит с теплого насиженного места. А я уходил в никуда», — рассказывает Сергей Захаров. «Уход в никуда» сопровождался серьезными изменениями всей жизненной модели наших героев. У некоторых в первые год-два упали доходы. Но и без того они серьезно изменили свое отношение к деньгам и жизненные ориентиры в целом.

Александр Коровин с иронией констатирует, что стало некогда тратить на себя заработанные деньги, к тому же большая часть прибыли вкладывается в развитие бизнеса.

«Я поменял взгляды на жизнь, — рассказывает Сергей Захаров. — Люди в городе вечно гонятся за баблом, блеском, шиком, иномарками, чтобы выглядеть лучше других. Я от этого ушел. Поменять костюм на джинсы с футболкой — это очень круто, это дорогого стоит. У меня машина сгорела три года назад, и я теперь на метро езжу. Рюкзак на одно плечо и пошел по своим делам, и ты даже больше успеваешь, чем на машине».

«Структура моего потребления стала более разумной, — вторит ему Алексей Гисак. — Я умудрился, не имея еще такого дохода, как сейчас, забить гардероб огромным количеством вещей, и они висят по пять-шесть лет. Зачем мне два десятка джинсов? Я не буду больше покупать, пока эти не износятся». Тему продолжает Ольга Прокопова: «У меня поменялись ориентиры, я поняла, что получаю намного больше, допустим, отдавая или узнавая что-то новое, чем покупая какую-то вещь».

Став предпринимателями, они лишились той свободы, которой обладали, будучи наемными работниками. Во всяком случае, как они ее чаще всего понимают в соответствии с гедонистскими взглядами поколения, — то есть свободы отдыха, путешествий.

«Свободы у меня меньше стало, — сравнивает Виктор Зарин свое положение предпринимателя с положением наемного менеджера. — Раньше летом я мог спокойно отправиться в какой-нибудь поход, а в последние годы не могу себе этого позволить». Сергей Захаров первые полтора года стоял по 11 часов без выходных за прилавком в своем магазине. А свобода в его понимании — это возможность больше времени проводить с семьей, с друзьями и заниматься хобби. «Я увлекаюсь внедорожными гонками, люблю погонять по грязи еще со студенческих лет», — рассказывает он. Михаил Комаров каждый уик-энд уезжает с семьей в автомобильное путешествие, но, чтобы компенсировать свою «нерадивость», работает в остальные дни до ночи. «Если не застолбить время на семью, его просто не будет. Мы иногда мечтаем, что к 30 годам вообще перестанем работать. Но пока не получается», — говорит он.

Однако у понятия «свобода» есть и другое, внутреннее измерение. По существу, именно оно стало главным мотивом, заставившим наших собеседников однажды резко изменить траекторию своей жизни. Речь идет о свободе как личной независимости, возможности заниматься тем, чем ты хочешь, и влиять на ситуацию на той же работе, принимать управленческие решения.

«Мне всегда было сложно учиться в школе, институте, потому что я плохо воспринимал указания “вышестоящего руководства”. И когда пошел на первую работу, я понял, что работать под чьим-то управлением мне будет сложно», — вспоминает Михаил Комаров. «Мне сложно вписаться в систему, — говорит Ольга Прокопова. — Для меня свобода — это способность ясно видеть и слышать, осознанно действовать, развивать себя».

Независимый, критический взгляд на организацию работы в тех корпорациях, где трудились раньше наши герои, не давал многим из них покоя. Рекламному копирайтеру не нравилось писать по указке арт-директора, которому были не нужны яркие, прорывные работы. Коммерческий представитель международной фирмы, увидев возможности увеличить продажи в регионах, не нашел общего языка с начальством, неспешно ведущим дела с узким кругом клиентов. С рядовым вэб-дизайнером или семнадцатилетним сотрудником архитектурного бюро вообще никто не разговаривал. «В любой компании, особенно в крупной, если хотя бы год поработать, увидишь, что, где и как можно улучшить, и удивительно, что до сих пор не улучшали. Или улучшали, но получилось еще хуже», — делится опытом Александр Коровин.

Внутренняя свобода потребовала от них большей дисциплины. «В самом начале это представляло сложность, потому что, будучи наемником в BBDO, получив такую свободу, я бы не знал, что делать. Спать полдня, куда-то бежать? Обязательные ориентиры в виде работы с 10 до 6 были потеряны», — рассуждает Алексей Гисак. «Ну да, сейчас я могу попозже приехать на работу или, наоборот, пораньше уехать. Или уехать на полгода на Бали. Но как-то не получается и в ближайшее время не получится», — соглашается Александр Коровин. «Я научилась быть ответственной не только за себя, но и за других людей, управлять своим временем, ставить четкие цели, направлять на их достижение все свои ресурсы», — перечисляет плюсы внутренней свободы Ольга Прокопова.

И в итоге, несмотря на большую загруженность и меньшую степень внешней свободы, обретенное душевное состояние они определяют как «гармонию».

Великие комбинаторы

Далеко не каждый человек, если ему претит работа от звонка до звонка в большой организации, готов открыть свое дело. Поэтому на вопрос, что на самом деле двигало нашими героями, единственно правильный ответ — их призвание. Они говорят, что, видимо, они из тех трех-пяти процентов ребят, которые есть в любой стране, с предпринимательскими наклонностями. Это живет внутри каждого из них, поэтому им хочется заниматься именно этим — предпринимательством.

Их предпринимательская сущность обнаруживается в трех отчасти парадоксальных моментах. Первый из них связан со способом познания действительности: в школе они учились неважно, но тем не менее умеют учиться и все время учатся по жизни. Другая особенность характеризует их способ принятия решений: они делают это легко, как будто без глубокого анализа, но на самом деле — благодаря системному взгляду на вещи. Наконец, они не боятся рисков. Они не разделяют распространенного мнения, что в этой стране как-то особенно тяжело вести бизнес, будучи сосредоточены не на рисках, а на окнах возможностей.

Удивительное совпадение — никто из наших героев не проявлял рвения в учебе в школе и вузе. «Учился я плохо, только по географии у меня “пять” было», — вспоминает Виктор Зарин. «Не могу сказать, что я был совсем круглый троечник, тройки были, двоек не было», — говорит Алексей Гисак. Двоечником и троечником был Сергей Захаров. «Все детство я провел на чердаках и в подвалах», — признается он. «Я скорее четверочник. Я не фанат того, что важно пятерку получить, и изучал то, что мне было интересно», — замечает Александр Коровин. «Я училась неосознанно, вуз выбрали для меня родители», — говорит Ольга Прокопова.

Хотя в предметы, которые им были интересны, они погружались с головой. «Я в школе свой первый сайт сделал, — вспоминает Александр Коровин. — Просто на спор. Потом мне понравилось. Хотя родители от меня кабели прятали, они думали, что я сижу за компьютером и играю: я кучу интернета сжигал, телефон всегда занят был, я всеми правдами и неправдами этим занимался и заработал свои первые 50 долларов, сделав сайт “под ключ”».

То есть к знаниям наши бизнесмены относятся прагматично, что не мешает им весьма глубоко осваивать участок, необходимый в данный момент. «Я очень люблю учиться, — неожиданно заявляет Ольга Прокопова, — и учусь, наблюдая за другими людьми: как они строят свою деятельность, как решают поставленные задачи». «Вопрос в подходе к знанию, — продолжает Алексей Гисак, — например, будучи аспирантом, я вел семинар по страховому делу у студентов, и я честно им говорил: я точно так же ничего не знаю, поэтому будем разбираться одновременно. И на выходе получилось — разница между ребятами и мной в том, что я хотел в этом разобраться и неплохо понял базовые принципы страхования, а они не хотели».

Главной необходимостью для них в жизни является предпринимательство. Хотя от осознания этого факта до реализации идеи собственного бизнеса может пройти много времени: накапливается багаж знаний, кристаллизуется бизнес-идея.

Алексей Гисак говорит, что с какого-то момента стал очень внимательно «смотреть на знаки»: «Если вы что-то вынашиваете в голове, посмотрите по сторонам — все ресурсы должны быть рядом. Часто их не замечают, а я стараюсь их заметить и максимально соединить, и в этот момент у меня склеиваются проекты».

Взгляд на мир «через окно возможностей», органичный для предпринимателя, привел Ольгу Прокопову, работавшую юристом, в ювелирный бизнес. Правда, ей понадобилось пять лет редактировать рубрику украшений в глянцевом журнале, чтобы окончательно оформить свою бизнес-идею. Сергей Захаров не думал о собственном бизнесе, когда, будучи наемным менеджером, он в командировке в Сургуте попробовал строганины из муксуна и хариуса. Но что-то побудило его потом пробежаться по Москве и убедиться, что вкусной сибирской рыбы здесь не достать. Это знание, по словам Сергея, «как зерно, засело в голове», и позднее, когда он уволился с работы, проросло в решение открыть рыбный магазин.

Окончательную уверенность в необходимости запустить бизнес-проект им придает своеобразная матрица, которую они накладывают на изучаемый — сознательно или неосознанно — информационный поток. И это не что иное, как образ будущего клиента. Например, Алексей Гисак на вопрос, исследовал ли он рынок фастфуда, прежде чем заняться доставкой китайской лапши, реагирует стремительно: «А что его исследовать? Маркетинг и фокус-группы — это машина для выжимания денег. Я верил в здравый смысл». Главное, по его словам, представить себе человека, для которого предназначен твой продукт. В данном случае это был среднестатистический москвич с доходом 50–55 тыс. рублей; Алексей и сам относился к этой публике и хорошо представлял ее возможности.

В отличие от тех же менеджеров в крупных корпорациях, работающих с массовым потребителем, которого они не знают, так как сами относятся к иной категории, и получающих из маркетинговых опросов схематичное представление о рынке, новые бизнесмены, глядя на рынок, так сказать, глазами живого клиента, получают вполне адекватную картину. Поэтому Ольга Прокопова тоже не читала книг по маркетингу ювелирных изделий и говорит, что делает украшения, как для себя. Виктор Зарин, увидев, как в Амстердаме все ездят на велосипедах, решил, что и в Москве хорошо бы использовать такой вид транспорта, хотя здесь полноценных велосипедных дорожек нет до сих пор. Просто ему самому нравилось кататься на велике в зеленых зонах или по тротуару. «Я не могу сказать, что вообще нельзя ездить в Москве, — берешь и едешь», — заключает он.

К идее заняться коворкингом Михаил Комаров с партнером пришли, когда искали себе не слишком дорогое помещение для офиса. Но при этом им хотелось, чтобы оно было в центре, в зеленом месте и чтобы не слишком напоминало «офисную коробку». Прочитав в журнале о новом направлении бизнеса — сдаче в аренду отдельных рабочих мест, они нашли соседей по аренде, но по их отзывам поняли, что это перспективный бизнес. Александр Коровин с партнером сами нуждались в услуге интернет-заказа на уборку квартиры, поэтому решили сделать такой сайт. «Мы смотрим, кого бы мы хотели пустить к себе домой для уборки: фейс-контроль, эстетика обмундирования, характер человека — не очень инициативный, приветливый. Само собой — экологичные средства для уборки, хороший инвентарь», — рассказывает Александр.

Не исключено, что именно благодаря этой матрице, видя все новые и новые потребности «живого клиента», они начинают комбинировать доступные ресурсы и открывают для себя огромный спектр возможных направлений бизнеса. «Бизнес для меня — это возможность реализовать проекты, которые крутятся у меня в голове», — утверждает Михаил Комаров, который помимо коворкинга ведет несколько IT-проектов. Ольга Прокопова уже интересуется сферой здорового питания и здоровья вообще. Алексей Гисак присматривается к обычному уличному фастфуду. Клининг для Александра Коровина — только часть грандиозной идеи сделать интернет-магазин коробочных решений для обустройства дома, где можно купить типовой дизайн-проект ремонта, соответствующие наборы мебели и бытовых предметов: «чашечки, ложечки, тарелочки».

Наши бизнесмены полагают, что выходить в новое бизнес-пространство просто необходимо, чтобы не дать делу умереть в зоне комфорта, когда все налажено и работает само по себе, перестав развиваться. Это опять к вопросу об отношении предпринимателей к рискам: получается, предсказуемость для них более опасна, чем изменения.

«Бизнес — это жуткая нестабильность, ужасная неопределенность, посекундный риск в течение дня при принятии решений, — говорит Ольга Прокопова. — Но если об этом думать, нужно сидеть дома и печь пирожки». По ее мнению, следует ставить себе цели, добиваться их, решая проблемы, связанные с ограничениями и рисками.

Лишь два наших собеседника признались, что получают удовольствие от адреналина, сопровождающего серьезные риски, но всем без исключения нравится придумывать нетривиальные решения проблем. «День-два думаем, и решение приходит. А бизнес поднимается на одну ступеньку вверх», — подтверждает Михаил Комаров. «Вообще-то весь наш бизнес был до недавнего времени сплошной неопределенностью, риском. Вроде бы есть спрос, но где потолок, может быть, остановиться на ста заказах, и что? Когда все понятно, это скучно», — рассказывает Александр Коровин. «Бизнес — это не азартная игра, здесь риск — это решаемая вещь», — объясняет Виктор Зарин. Ему туго пришлось во время осенней девальвации рубля, когда он каждый день лишался денег на покупку одного велосипеда к следующему сезону. Но выход был найден. Вместо того чтобы откладывать закупку на весну, закупились осенью на все деньги, которые были, и отказались от продажи старых велосипедов. Открывшийся сейчас сезон, по оценке Виктора, может стать не хуже прошлых, когда прирост выручки достигал 30–40%.

Они не капиталисты

Фонтанируя бизнес-идеями и будучи предпринимателями по природе, наши собеседники тем не менее не типичные капиталисты.

Прежде всего они подчеркивают, что в бизнесе им нравится заниматься не стартапами, а повседневной работой, связанной с развитием продукта, выстраиванием бизнес-процессов, отношений с сотрудниками и клиентами. Напомним, что предыдущие поколения российского бизнеса, нацеленные на агрессивный рост капитала, быстро уставали от управленческой рутины.

«Нужные люди стали появляться тогда, когда я сама поняла суть процессов, — рассказывает Ольга Прокопова. — Мне нравится вся деятельность, и административная, и творческая, но больше всего я люблю работать руками — с камнями, с металлом». Виктор Зарин в числе прочего полюбил ремонт велосипедов. А Александр Коровин, признается, стал счастливым недавно, когда нанял разработчика и передал ему часть своей нагрузки, а сам занялся налаживанием организационных процедур, работой с персоналом.

Все это выливается в перфекционистское отношение и к продукту, и к организации. «У нас сейчас один за другим выходят мобильные приложения для клинеров, мы им раздаем телефоны, через которые с ними общаемся, — продолжает рассказ Александр Коровин. — Мы установили и CRM-систему, чтобы клиенты были счастливы: мы помним про их дни рождения, делаем им всевозможные комплименты, даже на регулярной уборке оставляем печенюшки — это так “ми-ми-ми”, что аж противно». Михаил Комаров по той же причине считает, что его функция в компании — тратить деньги: «Я прихожу в офис и говорю: а давайте новый газон постелем или новые светильники повесим. Не потому, что они старые и сломанные, а потому что условия для работы клиентов постоянно нужно улучшать».

Связь с клиентами — настоящий идол этих предпринимателей. «Мы можем лажать и лажали миллионы раз, но мы всегда обрабатывали обратную связь и вычисляли системные ошибки», — говорит Алексей Гисак. В прошлом году «Воккер» чуть было не наступил на горло собственной песне, поверив генеральному директору, который существенно оптимизировал себестоимость продукта за счет аутсорсинга. В результате качество упало, и лапша стала менее вкусной. «Соус, овощи стали нам готовить сторонние организации, а у них нет задачи сделать нас счастливыми, — рассказывает Алексей. — У меня просто чуйка какая-то сработала: надо все исправлять, иначе дальше будет la jopa totale».

Впрочем, неизвестно, что важнее для них, — деловая обратная связь с клиентами или общение как таковое. «У нас арендуют места сильные и успешные команды, крайне интересные ребята, они каждый день что-то новое узнают и с нами этим делятся. Это все равно как если бы вы общались с ученым, делающим открытия», — говорит Михаил Комаров. В этом проявляется и особенность их поколения, стремящегося быть в курсе всего нового. Сергея Захарова греет тот факт, что к нему покупатели обращаются за советом, как к эксперту, и ради этого он изучает все, что связано с рыбой Сибири. Виктор Зарин уверен, что его интерес к механике велосипеда передается его клиентам, и это является ценностью для всех.

Александр Коровин с партнером отказались в свое время от идеи пойти в разработку стартапов B2B, хотя это и сулило большие деньги, потому что им интересен живой контакт с людьми. По словам Ольги Прокоповой, производство украшений для нее «не бизнес, а хобби», не в том смысле, что она зарабатывает где-то еще, а в том, что главное — удовольствие от самого занятия.

Все это выливается в то, что капитал для них не цель, а средство осуществления замыслов социального плана. В отличие, опять же, от их предшественников в бизнесе, которые задумывались о своем общественном долге, лишь после того как становились богатыми.

В видении будущего своих компаний наши собеседники разделились на две группы. Одни принципиально не хотят вырастать в крупные корпорации. «Корпорация — это просто машина для делания денег, декларируемые миссия и ценности которой лишь прикрывают порочность действий, там нет души», — поясняет Михаил Комаров. Другие не против стать глобальными, но только при условии, что это будет ценностный бизнес. Ольга Прокопова через десять лет видит себя хозяйкой большого международного бизнеса, «обязательно экологичного». Цель этого проекта — заработать очень много денег, чтобы «выйти и раздарить их всем больным и нуждающимся в помощи детям, поддержать научные исследования космического пространства и просветительство в сфере физического и душевного здоровья».

Внешнее благоустроение они считают и способом смягчения нравов. Для них основная ценность — развивать себя и людей вокруг себя. «Как личность я за свободу, как бизнесмен — за невмешательство государства, а как гражданин я за совокупность частных инициатив, несущих благо обществу. Пусть каждый сам с себя начнет, тогда и общество будет меняться», — заключает Ольга Прокопова.

«Сейчас у руля люди старой закалки, прошедшие через 90-е, у них в крови — захватить побольше, потому что каждый “прошедший через голод”, в любом случае будет копить “еду”, — считает Михаил Комаров. — Поэтому я их не осуждаю. Просто должно пройти время, чтобы люди стали мыслить по-другому».

Вот с такими новыми «лавочниками», жаждущими глобальных улучшений в обществе, мы имеем дело. Правда, чтобы это явление стало значимым трендом, экономическое благополучие должно шагнуть далеко за пределы Москвы и городов-миллионников.

Источник: "Эксперт"

Автор: Вера Краснова, Анастасия Матвеева

Дата публикации: 26 мая 2015